Отправлено: 09.09.10 14:40. Заголовок: Армейские байки(часть 1)

Различные рассказы армейской службы,страшилки и байки.....

 Отправлено: 09.09.10 18:46. Заголовок: Танковый полк выходи..

Танковый полк выходил на учения в Либерозу.Шел своим ходом.Одной из задач полка было преодоление Эльбы по паромной переправе.Журов лично вызвыл меня на инструктаж и поставил задачу,что бы ни один танк не блуданул.Моя задача состояла в том,что бы помочь регулировщикам Шлотгеймского полка выставить посты.Моя рота обеспечивала прохождение маршрута до района переправы,а я должен был показать и помочь выставить посты после переправы до танкового маршрута.Старшим группы регулировщиков был начальник Связи,в подчинении прапорщик и бойци которых надо было расставить по местам.Что бы ускорить процедуру,мы выскочили на автобан и дунули в сторону Дессау.В сторону района переправы.Но только выехали за Галле,как движек ЗиЛа стуканул.Стоим.Радиосвязь отсутствует.То- есть она есть но не работает.сообщить о происшедшем невозможно.Тогда я стал тормозить проезжающие немецие машины.В принципе это не сложно-за мою практику передвижения по Германии автостопом,а это было много раз,каждая 1,5 машина останавливалась всегда!Главное в этом деле было угадать с направлением.Скоро нашлась машина идущая в сторону Дессау.Одет я был по полевому-каска,противогаз,кабура,видно,что не пустая,Вид экставагантный,что пораждало соответствующие вопросы.Так-как изъяснялся по немецки на уровне "цвай сосиська,унд порезать",то беседа происходила жестами,местоимениями и всплывающими из дремучих глубин памяти отдельными словами.А больше образами.все это было примерно так:
Я-Дессау?
Нем-Воя син фарен?
Я-Вас?
Нем-Галле,дессау, Рослау вайтер?
Я-Вас? ааа яяя Дессау.
Нем-Найн их кан нихт.
Нем-Во вонст ду?
Я- ...?
Нем -Москва,Киев?
Я-найн-Ташкент
Ну в таком роде и в этот раз доехали до Дессау,где я и был благополучно высажен на перекрестке к заветной цели.Машина уехала,а я остался голосовать в надежде выполнить боевую задачу.Найти попутку,которая ехала бы в направлении района сосредоточения ,маршрут L 63,было почти,что не реально,да и идти до района потом.было бы далековато,поэтому принял решение добраться до него с противоположного берега реки,тем более,что дорога в этом месте проходила вплотную с местом переправы.
Испробованный метод автостопа сработал безотказно и через 10-15 минут я продолжил путь.
В месте рандеву с переправой я был высажен и остался один на один с рекой и противоположным берегом,где должен был доложить комдиву о срыве задания.
Я уже хотел раздеваться и переправляться вплавь,как услышал за деревьями стрекотание мотора .Я бросился в ту сторону и увидел,что мимо тихим ходом идет немецкий буксир.я стал прыгать и махать руками.Мало-ли?К моему облегчению на буксире обратили на меня внимание и причалили,и подобрали ,и повезли на другой берег.Я гордо стоял на носу буксира! Я добрался до места назначения!Журов увидел меня и удивленно спросило том что я уже выставил посты?Услышав о случившейся трагедии,он сказал все,что об этом думает.Так-как ни люди ни техника были не мои,то выслушал это спокойно.меня это не касалось.Взгрев кого надо,он вызвал Начальника связи,чьи люди остались на автобане,и приказал решать вопрос.Мне дали другой ЗиЛ.Только мы тронулись,как навстречу нам пошла танковая колонна.Водитель испугался,рванул в сторону,а куда денешся с проселочной дороги,по которой ходят танки,как не в кювет.В общем-пробил радиатор.К комдиву я больше не пошел.Обратился к Начальнику связи.Он то-же к комдиву не пошел.Не рискнул.Взял оставшихся бойцев,загрузил в радио -релейку на базе Газ 66-,кунг набитый аппаратурой,и отправились мы выполнять боевое задание.В Либерозу пришли все.
,
<\/u><\/a>

 Отправлено: 10.09.10 05:48. Заголовок: «ВЫХОД ПО ТРЕВОГЕ» ..

«ВЫХОД ПО ТРЕВОГЕ»

Эта незатейливая история произошла в первый год моего пребывания в Германии.В тот период,когда я уже был достаточно опытен в ориентировнании и передвижении по ее дорогам и бездорожью,по карте и без карты,по наитию и предположению…и проехал «верхом на броне» от Либерозе до Айзенаха.Но на Магдебургском полегоне быть еще не приходилось.
Все когда-то случается впервые…
Дивизия была поднята по тревоге и наш полк выдвинулся на Бранд-гору.Из парка были выведены все до единой машины,из ружейки вынесены все боеприпасы,в расположении не осталось ни одного бойца.
Мы не успели даже рассосредоточиться.Машины стояли в колоннах.Комбат убыл в штаб для получения задачи,а к нам нагрянули проверяющие в лице полковника из армии с небольшой свитой.Было объявлено построение.Пред очи проверяющего вывели весь командный состав батальона,вплоть до командиров отделений.Нам с полной ответственностью и доверительной откровенностью раскрывали замысел верховного главнокомандования .Мы,затаив дыхание узнавали,какая трудная и ответственная задача стоит перед нашим гвардейским батальоном и от нас зависит успех не только полка и дивизии,но и всей армии!!!А еще мы узнали,что нам придется сходу форсировать Эльбу.И мы к этому должны быть готовы,а он должен знать готовы ли мы к этому!!!Поэтому он должен знать вся ли техника у нас боеготова,все ли электроспуски в рабочем состоянии,весь ли ЗИП (запасные части,инструменты и принадлежности) в наличии?Сейчас будет принята заявка и всеполучат по «серьгам»…
Первыми начали колоться сержанты.А че на халяву-то не прибарахлиться!!!Заявка росла и пухла .В глазах полковника горел настораживающий меня огонек,а у меня.как на зло,на каждый его вопрос,все было в наличии.Меня это стало понемногу напрягать.Полковника это то-же не устраивало:
-«Что,старлей,тебе ничего не надо?Смотри,потом будет поздно.Ни чего не получишь!»
-«А,что,мне все заменят или просто так дадут?»
-«Кто у тебя буде Б\У забирать,просто дадут.Учения серьезные.Пристиж армии…»
Здесь я и сломался.Кому,как не ротному знать,что ему надо…
Через тридцать минут после убытия полковника в батальоне начался катаклизм!!!Прилетевший от командира полка комбат майор Сирота,крепкий и крупногабаритный мужчина ,рвал и метал.Все шарахались от него в надежде не попасть под хаотично - неуправляемую в эмоциях руку.Следом за ним в расположение батальона прибыл командир полка.Ему сообщили,что батальон небоеготов!!!
Постепенно выяснилось,что никакой проверки не было.Просто принималась заявка на укомплектование батальона имуществом к предстоящим учениям.
Скандал переместился в верхние этажи власти.От нас отстали,но начало случайным действиям,недоразумениям и несостыковкам было положено.
Учения продолжались…
( далее «на марше»)

 Отправлено: 10.09.10 09:02. Заголовок: НА МАРШЕ (выставлен..

НА МАРШЕ
(выставление регулировщиков)

Возмущение комбата не иссякало!Мы продолжали узнавать о себе все новые подробности,главным из которых было:»ну кем надо быть,что-бы поверить,что кто-то,кому-то,чего-то подарит!!!»И правда!То-же мне,меценаты!!!
Сколько это продолжалось я не знаю,потому,что после продолжительного выслушивания очередной консистенции,в промежутках между постановкой боевой задачи,я был вызван к командиру полка.
С облегчением я убыл в штаб полка.Доложившись о своем прибытии я получил еще одну порцию недоумения,как можно было попасться на такую уловку?Во истину-жадность застилает глаза…Ответа от меня не требовалось.Через меня продолжался спор с сидящим рядом генералом.Чувствовалось,что частично,тот вину за некорректное поведение подчиненных признает.

Меня вызвали не для разборок,а для постановки задачи на выставление регулировщиков по маршруту движения.Узнав,что на Магдебургском полегоне я не был ни разу,все слегка озадачились,а мои уверения о том,что все пройдет нормально,не возымели должного результата.Мне предложили пойти погулять.Гуляние затянулось на пару часов.Когда меня вызвали,то выяснилось,что старшим регулировщиком назначен генерал,а я придаюсь в его распоряжение до последнего болтика.Вот,что значит признать себя ,пусть косвенно,виноватым…Лучше бы он(генерал) этого не делал…
Через определенное время колонна моих БТР,в количестве 11 штук,во главе с УАЗом генерала выдвинулась по маршруту в направлении Магдебурга.Приключения начались!
Остановившись у первого перекрестка генерал потребовал 2-х бойцов.Ставил задачу сам.Я стал помечать места выставления поста.Увидев,что у меня не помечен маршрут (а мне его никто и не давал),он достал свою карту и дал возможность перенести его на мою,что я и сделал.Это была первая ошибка.Но выяснилось это гораздо позже.
Вечерело.Монотонное движение колонны,остановки на каких-то перекрестках,выставление постов и полное мое выключение из этого процесса делало картину сюрреалестической.Глаза слипались и я спустился с «брони» внутрь БТР,что выключило меня из процесса окончательно.
Рота «таяла»,БТР становилось все меньше.По мере выставления постов,они замирали на обочинах,во главе с ком.отделениями и взводами.На очередном перекрестке остался только я,мой водитель и командирский бронник.Генерал был в ярости.Мы прошли только половину пути.Выместив свой гнев,он сел в УАЗ и убыл.Габаритные огни истаяли в ночи,такой звездной и тихой,которую так мастерски описывает Анатолий.Моя рота утонула в ней,растянувшись и затаившись у обочин и перекрестков.Мы ждали прохождения колонны…
(продолжение :На марше-прохождение колонны,"время разбрасывать.время собирать")

 Отправлено: 11.09.10 06:49. Заголовок: Прохождение колонны...

Прохождение колонны.("Время разбрасивыть и время собирать.")
Ночь вступила в свои права,возложив на меня обязанность контролировать прохождение батальонных колонн. Урчание моторов становилось слышным на достаточном расстоянии, что позволяло вовремя высунуть голову из люка и определив проходившее подразделение, проводив его слипавшимися глазами, снова нырнуть в уютную утробу БТРа и в полудреме ждать следующую порцию техники.
Под утро мимо проследовал на трех БРТ , один из которых был на сцепке , тоесть сломан, мой третий взвод. Узнав у командира взвода, что с машиной,г де остальные взводы и все ли посты он снял с маршрута , я отправил его вперед , рассудив , что сломанная машина будет тормозить мое движение по окончанию регулирования.
Остатки роты двигались за машиной технического обслуживания зампотеха полка, которая замыкала полковую колонну и при необходимости оказывала помощь забарахлившей технике.
Вскоре "остатки полка" поравнялись со мной и процессия продолжила свое движение к «полям славных побед».
Рассвело.Узенькая, ухоженная, уложенная булыжной мостовой дорога петляла средь распаханных квадратиков бюргерских хозяйств, редких перелесков и добротных, уютных деревень, которым слово деревня не подходило в принципе…
Временами, сверяясь с картой и определив свое местонахождение, которое совпадало с местоприбыванием и значит было правильным , я прикидывал сколько осталось до конечного пункта , то есть до воссоединения с батальоном.
Вдруг я увидел, что навстречу нам несется одинокий БТР , который поравнявшись с нами , продолжил свое поступательное движение назад. А на броне сидел командир 3 мср и упершись взглядом в карту, совершенно не реагировал на наше присутствие. Еле остановив его сигналами, криками и маханием рук , мы спросили куда он так усиленно стремится?У дивившись, Василий, так звали ротного, спросил нас куда это мы движемся и не верил, что заблудился. Ведь он ориентировался по сторонам света, у него карта и едет он по проложенному маршруту. Еле поставили его в колонну, которая продолжила свое движение в неизбежность.
(Далее "У нас разные маршруты")

 Отправлено: 12.09.10 18:55. Заголовок: У НАС РАЗНЫЕ МАРШРУТ..

У НАС РАЗНЫЕ МАРШРУТЫ
Колонна, во главе с зампотехом полка ,двигалась к намеченной цели .Моторы натужно ревели ,вгрызаясь в мелькающий ландшафт ,оставляя за собой весенние пейзажи ,которые в другое время радовали бы глаз и грели воображение ,а сейчас оставляли сердце равнодушным. Мысли перемалывали стоящую передо мной боевую задачу ,усугубленную вмешательством генерала и в моем понятии не выполненную.
Равномерность движения было нарушено ,когда головная машина вместо того ,чтобы повернуть направо ,как было ясно видно по карте ,на которую я ,лично , перенес генеральский маршрут ,продолжила свое движение. Моя команда «стой» разорвала колонну . Броники застыли. Машина МТО продолжала двигаться. Наконец и там ,услышав наши сигналы и увидев ,что колонна замерла – остановились. Мои объяснения о путях следования не убедили зампотеха ,уже не раз бывавшего на этом полегоне ,к тому же имевшему свою карту с маршрутом движения , отличавшимся от моего.
Наши пути разошлись. Некоторое время машина зампотеха и БТР командира 3 мср ,который выбрал альтернативный от меня путь ,вскоре скрылись из виду и наше движение ничего более не отвлекало. Карта вела к цели ,поглащая путевое расстояние и ,наконец ,привела к конечной точке своего топографического понимания ситуации ,уперев меня в ворота.
Ворота не распахнулись. Меня не встречали ни оркестром ,ни хлебом-солью и в небо не взлетали чепчики и шляпки. Меня вообще не встречали ,если не считать за встречу недоуменный взгляд дежурного прапорщика ,несшего наряд на Центральном Контрольно Пропускном Пункте учебного центра Магдебургского полегона.Вид моей колонны озадачил его. Да ,с генералом ,вероятно ,я прибыл бы по назначению ,а так вышла осечка. Я и сам это понимал, но надо было делать «хорошую мину при неудавшемся дебюте».
На вопрос отошедшего от изумления прапорщика ,что я здесь делаю , я ответил ,что сейчас здесь будет полк – у нас УЧЕНИЯ!!!И вообще –мне сюда. На что прапорщик резонно ответил ,что учения ,обычно проводят на тактическом поле ,а не здесь.
Я ликовал! Я узнал куда мне нужно…Но еще не знал как туда попасть.Прикинувшись озадаченным ,я стал тыкать ему в лицо карту и говорить ,что сам ГЕНЕРАЛ освещал мой путь ,ну и ,наверное ,немного ошибся.А мне то,что делать?
Прапорщик «вошел в мое положение»,видно и сам не раз попадал в такие ситуации.Он поведал мне ,что далее ,в километре ,есть еще одни ворота.Это ворота Контрольно Технического Пункта ,куда с моей рожей ,под его протекцией меня ,точно пустят.А далее я должен буду проехать по тому маршруту , о котором он мне расскажет…
Мы расстались.Я знал куда мне ехать и был этим очень доволен.Без всяких приключений мы проехали КТП ,повернули в сторону жилого городка ,где на нас с любопытством смотрела местная детвора ,въехали на учебное поле ,которое растянулось на добрых 6 километров и наконец ,оказались на тактическом! Оглядевшись , я понял, что мытарства не закончились.Тактическое поле распростерлось по горизонту ,широкое как Украинская степь ,разбавленное перелесками и расчерченное диоганалями дорог как шахматная доска.
И где искать свой полк?
Моя прострация продолжалась минут 15 ,пока не была прервана появлением подрулившего Уазика из которого вышел наш зам.командира полка.Я возликовал! Меня нашли!Доложив о том ,что рота в составе 2-х взводов и 8 БТР с регулировки прибыла ,а третий взвод должен находится в расположении полка…Окончить рапорт мне не дали.Оказалось ,что я прибыл кстате и вовремя ,что должен оставить с собой 2 БТР и 10 бойцов и поступить в распоряжение нач.хима полка ,а остальной личный состав отправить в батальон ,который расположился в месте ,которое предложили отметить на карте.Я понимал,что это место было более точно ,а главное достовернее ,чем маршрут проложенный генералом.
Учения только начинались.
(продолжение-«Карта»)

 Отправлено: 13.09.10 18:12. Заголовок: ...Серёг!!!! Требум ..

...Серёг!!!! Требум ПРОДОЛЖЕНИЯ!!!!!!

 Отправлено: 13.09.10 18:19. Заголовок: Надо написать...Чуто..

Надо написать...Чуток подождать придется.Завтра-послезавтра-на работе,втихаря...

 Отправлено: 13.09.10 20:41. Заголовок: sergei пишет: на ра..

sergei пишет:

цитата:

на работе,втихаря...

Ну-ну..........!У тебя,Сереж,еще и писательский талант! Я тоже внесу скромную лепту и рассказик,похожий,напишу.Вот вы все по картам маршрутным двигались,а мне пришлось по листочку бумажки ехать. В начале зимы 86го в полку был выход на Магдебургский полигон,если мне памятьне изменяет. Выходил весь полк поголовно.Утром как положено по тревоге,типа,подняли нас ,выстроили машины в парке,выходит ком.полка и толкает речь.Мол туда-сюда,трали-вали,едем на полигон,всей толпой!А меня назначили старшим машины,ГАЗ-66,развалюха еще та,ее наверно еще и Гитлер видел.Или она его.В ней был наш походный скарб-кровати,палатки,буржуйки и прочая дребедень.А водилой был молодой солдатик,прибалт,правда хоть ездить умел мало-мальски.И вот ком.полка говорит,так мол и так,отмечайте маршрут движения.А мне отмечать не начем,карты мне не дали и даже и не показали ее.Я понял,што если сейчас маршрутом не разживусь,то хана-блудить по Германии до дембеля.Достал простой лист бумаги ручку и пишу на слух,причем по немецки,благо в школе немецкий учил.А ком.полка все диктует по порядку,деревня за деревней,поселок такой-то и т.д..Вобщем полк поехал и началось самое интересное.Колонна растянулась как резинка от трусов.Машины встают,ломаются,кто-то не туда свернул и т.д..Сами знаете как это бывает.А мы на нашей развалюхе строго по шпоре едем.Если што не так,тормозим и внимательно читаем название деревни и знаки указательные.Ехали ,ехали и в итоге смотрю от колоны осталось три машины и мы,причем во главе колонны.Я всю дорогу молился што-бы наше "дрэбало" доехало до места и на водителя-духа,не дай бог што-бы не въехал к немцу в огород.Хотя в одном месте заборчик уже был повален-ориентир,наши прошли.Приехали уже по темноте,половина полка была на месте,а вторая половина еще до самого утра подъезжала.Наблудились похоже хорошо.

 Отправлено: 14.09.10 04:49. Заголовок: Александр пишет: а ..

Александр пишет:

цитата:

а мне пришлось по листочку бумажки ехать

Это крока называется!!!
Александр пишет:

цитата:

то хана-блудить по Германии до дембеля

Да,приходилось наблюдать!!!
Александр пишет:

цитата:

внимательно читаем название деревни и знаки указательные

Прошкин,а особенно Анохин(командиры полка в разное время0 любили проложить маршрут вдали от крупных трасс,особенно по лесам.Так и спасался,выставляя ругуляторов.
Александр пишет:

цитата:

вторая половина еще до самого утра подъезжала

А бывало и весь день...

 Отправлено: 14.09.10 18:24. Заголовок: Была у меня летучка ..

Была у меня летучка МТО-АТ 37-28ди , на ней обычно ездил нач.автослужбы..., водитель увольняется и я на его место подыскал нового (земляка с Ленинск-Кузнецкого)..., он только ,что пришел с учебки...Ну я ему объяснил, что и как, чтоб в машине порядок, сухпай, печка заправлена, связь работает...Камдин (так фамилия водилы ) все уяснил...Выезжаем на 100 км ночной марш молодых водил, едем в тех замыкании...Всё нормально, ночь, урчание движка усыпляет...периодически покрикиваю на Камдина, потому, как начинает кимарить и машину уводит влево-вправо...и естественно он сосредотачивается...И вдруг-машина уходит влево...я кричу:-"Давай правей бери..!!" , вижу ,что он начинает лихорадочно крутить баранку...а она отделяется от рулевой колонки и ...оказывается в руках...Хватаюсь за ручник ...и на себя ...ЗиЛ заглох!!!! Смотрю на водилу...он с баранкой на меня...Я как заору:"Вылеза-а-а-ай, еб...тв...мать!!!.....20 кругов вокруг машины и под машиной!!!!!" Короче, когда он эмоцион сделал, залез в кабину, отдышался,...... закрутил гайку на руле, которую забыл установить...успокоился...Поехали!!! Потом уж объяснил, что сигнал барахлил, сделал, а впопыхах про гайку и забыл...Был замкомвзвода по ремонту ...

 Отправлено: 14.09.10 19:04. Заголовок: Александр пишет: .А..

Александр пишет:

цитата:

.А мы на нашей развалюхе строго по шпоре едем

Саня,на таких сержантах.как ты-армия держалась.мне ,как командиру роты,в роте взводные,в большей части,только мешали...Да и были в роте редко.Больше в нарядах.да в командировках.Хороший старшина,по сильному сержанту в каждом взводе,замполита(любого) что бы в воскресенье можно было семью выгулять-и хоть на Вашингтон!!!

 Отправлено: 14.09.10 20:44. Заголовок: свн пишет: как нач..

свн пишет:

цитата:

как начинает кимарить и машину уводит влево-вправо...

Кемарил ,Василий,твой водила серьезно! Причем не просто кемарил,а как у нас говорили "массу топил конкретно".Такой люфт в руле не почувствовать -это надо уметь.Там ведь шлицевая и так сразу руль не отвалится.Надо было ему 20 кругов ползком выписать.

 Отправлено: 18.09.10 19:45. Заголовок: А этот стимулятор ОБ..

А этот стимулятор ОБЯЗАТЕЛЕН для водителей!!!!!!:

http://toyotasimulator.com/<\/u><\/a>

 Отправлено: 19.09.10 17:13. Заголовок: http://www.youtube.c..

Кто не прыгал...лучше и не пытаться!!!!!!


http://www.youtube.com/watch?v=A0F2HM7Wr7M&eurl=<\/u><\/a>

 Отправлено: 20.09.10 21:01. Заголовок: :sm64: :sm64: :sm..

Я тут недавно с мужиком из аэроклуба познакомился.Хочу с парашютом сигануть. Вот интересно я обос............сь или обос..............сь!!!!!!!!!

 Отправлено: 20.09.10 23:42. Заголовок: Александр пишет: Я ..

Александр пишет:

цитата:

Я тут недавно с мужиком из аэроклуба познакомился.Хочу с парашютом сигануть. Вот интересно я обос............сь или обос..............сь!!!!!!!!!

Саня не то и не другое..... ,мы тебе памперс оденем

 Отправлено: 21.09.10 05:42. Заголовок: свн пишет: стимулят..

свн пишет:

цитата:

стимулятор ОБЯЗАТЕЛЕН

Это то же на Мадагаскаре???

 Отправлено: 21.09.10 08:44. Заголовок: Александр пишет: Хо..

Александр пишет:

цитата:

Хочу с парашютом сигануть

...чем-бы дитя не тешилось.... ..Приспичило...на машине в 100 раз лучше ..в дальний рейс типа Горного Алтая , но не по Чуйскому Тракту, а там , где трелевщики лес таскают..., ну и с посещением Телецкого озера ...
Стимул:-привезешь кучу впечатлений
-поешь медвежатинки с диким медом (пихтовым) и форелькой
-привезешь корня золотого, шишек..

 Отправлено: 23.09.10 18:26. Заголовок: свн пишет: поешь ме..

свн пишет:

цитата:

поешь медвежатинки с

Это же надо ехать,тащиться куда-то........ Медвежатинки и у нас можно поесть,как некоторые........ Недавно рассказ услышал "Про то как Новосибирские охотнички за медвежатинкой ездили!" Значит так! Собралась толпа либителей медвежатины и решила съездить поохотится.Экипировались как положено-ружья,ножи,бинокли,камуфляж и т.д. и т.п. Короче молись медведь за тобой пришли.Садятся в ГАЗ66 с будкой ,едут в тайгу,где-то на границе Новосибирской и Томской областях.Там есть места.Ехали ехали по буреломам всяким ,раза три 66й пихали,застревал.Приехали,расположились и пошли искать Мишку.Нашли какого-то медвеженка мальнького еще и сдуру пальнули по нему.Убить не убили,а ранить ранили.Тот "заплакал" и позвал мамку.Пришла мамка,встала на задние лапки и как рявкнет-рявкнет што-то типа этого:-"Какие тут пи-сы моего Мишутку обижают!!!!!!"Ну это уже перевод на русский.Мамка ростом метра 3 была,эти охотнички как увидели ее ,как дристанули и деру наперегонки.Побросали ружья кто-где,патронташи свои и ножики.Сразбегу в 66й аскочили и по газам,летели так што не разу не застряли.Очухались дома,а через день поехали искать свои ружья и прочее.Кое-как нашли.Зато межвежатинки поели!

 Отправлено: 23.09.10 18:33. Заголовок: Александр пишет: 6..

Александр пишет:

цитата:

66й пихали,застревал

Уважаю,знатно залезли,раз 66 застрялю
Александр пишет:

цитата:

Зато межвежатинки поели!

Как я понял это была не медвежатинка.а процесс выделения желтой.цвета детской неожидонности ,смазки обильно выделяющейся в процессе ретирования с места предположительного обогащения,но неудачно выбранного время нахождения с объектом!!!

 Отправлено: 05.10.10 22:22. Заголовок: Рассказ "Кабанчи..

Рассказ "Кабанчик".

Скрытый текст

До седьмого ноября 1980 года был сущий пустяк, каких-то два неполных дня, как здесь в части отмечают такой праздник, мы ещё не представляли, с одной стороны мы по своей сути оставалась сугубо гражданскими людьми, профанами общества, с другой стороны, карантин, в который нас и поместили с целью излечения от свободы и нравов, устойчиво выправлял в нас военную косточку. Сначала избавились от первых симптомов гражданки, ходить в туалет по большому, мамкиными пирожками и домашними ватрушками с творогом, потом избавились от вторых симптомов, требовать что-либо взамен ничего, по московскому типу, нам положено, нам все обязаны и не вдаваясь в подробности сразу перешли к первому и ко второму грузинскому закону, согласно которому любой боец на вопрос , не хотите ли вы, молодой человек пойти туда-то, туда-то, сначала отвечать «так точно!», а уж потом, по пути в том направлении, спросить «а куда?». Симптомы давались с трудом, мыло не требовалось. Спросите за мыло? Типа, а причём тут мыло? Ну, мыло оно всегда причём, без него нельзя в одно место залезть, без мыла реньше не обходились малыши, имеющие запоры, мамы с удовольствием застругивали косячок с остреньким кончиком и в попу вставляли за здорово живёшь своим пухликам, имеющим капитальный запор, мыльце с собой всегда носили в пенальчике подхалимы, мыльце помогало отшивать нехватчиков, стоило лишь напомнить о том, что «не мылься, бриться не будешь», как клиент по фамилии хвостопадов, моментально отдзынивал от жадюги хвосторрубова. Без мыла не обходилась помывка в бане, без мыла жизнь командира роты была скучна и вяла. В прошлую субботу без мыла остался целый карантин в бане, было совершено должностное преступление на которое в буквальном смысле слова, обратило своё внимание подстрекательское начало из числа наших духовников. В число духовников карантина мы выделили лучшую и самую говорливую часть духов, люди в это сословие определили себя сами, они знали на что шли, они знали, что костры горят высокие, что потомки запомнят их имена и золотом впишут в свои мемуары, и вот такой момент наступил и пора об этом поведать миру, а седьмое ноября никуда не денется. Я так понимаю, что в преддверии государственного святого праздника, нас и помыть решили поосновательней, так сказать с пеночкой с добавлением скраба в моющие средства. Утро выдалось, как всегда раннее, побытка была лёгкой, вставали мы уже спокойно и готовились к подъёму с удовольствием, проснувшись чуток ранее, ожидаючи за минут семь или восемь призывного крика дневального по роте, крика «рота подъём, форма одежды номер такая-то, рота выходи строиться на утреннюю зарядку!», но в субботу зарядка отменялась, в субботу мы заряжались чистотой на целую неделю вперёд, причина уклониться от зарядки была строго уважительная, помывка стояла на одном уровне по важности с зарядкой, и поэтому включала в себя элементы физических упражнений. Физическими их можно назвать конечно условно. Упражнения состояли из вытаскивания своих матрацев, одеял и подушек на улицу и выколачивании из них максимально доступного количества пыли. С левой стороны коменданской роты, если смотреть с крыльца на площадку для построения личного состава роты, был расположен забор, выполненный их крупноячеистой сетки типа «рабица», длиной около двадцати метров, и метров пятидесяти, такого же забора, примыкало к первому, под углом 90 градусов, вот эти-то метры забора и принимали на себя первый удар утренних палок, наносимых с неслыханной жестокостью по развешанным по верху, матрацов. Каждый, кому доставалась хорошая колотушка в виде черенка от лопаты, мог отвести душу и оттянуться на беззащитных матрацах, проименованных каждую субботу на новый манер. У меня все матрацы тоже носили определённый именной порядок. Первый, кому я врезал, был полковник Торшин, нет, он не служил со мной в одной роте, этот гад служил со мной в одном городе, кушал со мною в одном городе липецкую картошку, ел селёдку иваси из одного магазина «бери сам», пил пиво из одной бочки в парке отдыха Сокольники, требовал долива и что-то говорил про разбавленное пиво то ли содой, то ли ослиной мочой, смотрел вместе со мной одну и ту же Олимпиаду-80, ходил на спктакли Владимира Высоцкого в театр «на Таганке» и брился одними со ной лезвиями фабрики «Восход», брился, брился да однажды и меня по ошибке забрил в команду К-280, в самый аккурат начала Афганской кампании. Второму, кому я врезал, был сосед справа, по фамилии Косиков, этот знал за что и помалкивал, помалкивал до тех пор, пока не собрал свои анализы в охапку, и задвинул на дембель, откосив на все 730 деньков от неслыханной лотереи, разыгрываемой компанией «Устинов и К*». Врезал не один я ему, гадом буду, если мне послышалось и слева и справа, и сзади его имя всуе, «по почкам, по печёнке, по селезёнке, по копчику, получай тугую струю в солдатский матрац» Сколько надо было иметь наглости, чтобы научиться испражняться себе под бочёк, какую надо иметь силу воли, чтобы поссать под себя и делать вид, что во сне, сколько дней мы должны были нюхать духан, стоящий с вечера, и сколько сил нужно было иметь, чтобы не отыметь по почкам его в натуре. Аж стыдно за себя до сих пор, здоровенная слега, двухметрового роста, согнутая угрызениями совести и стыдом пополам, бега вместе с нами, кушала вместе с нами, но ссать ходила отдельно от нас, только под себя, только в матрац, с гарантией выделения капель на первый ярус, на спящего в карантине человека. Врезал в догонку, Косиков отчалил в госпитал, а от туда как тот Попандопула, из «свадьбы в Малиновке», который сказал, как-то на досуге «и разбегусь я от Батьки на усе четыре стороны», отчалил без гудка по-тихому, канул из роты не проссав и сотни матрацев. Третьему и четвёртому я врезал за то, что они клеили мою чувиху, клеили конкретно, клеили её вместе с конвертами, посылаемыми ею мне в Германию, клеили свободно бессовестно, обирая меня до ниточки, оставив на память только один железный рубль, подаренный ею на прощание, валявшийся в моих бриджах и бутылку Советского шампанского, спятанную дома до момента прибытия на дембель и дня её распития. Склеили видно давно и не раз, поскольку письма стали приходить всё реже от её самой и всё чаще от её мамочки, спасибо папа был неграмотный и плохо понимал русский язык. Перепало на орехи от меня кое-кому ещё от меня, это я и сейчас в слух не буду произносить, знаю, что мысли имеют место материзовываться, и хотелось бы на излёте жизни пожить свободно без притеснения извне. О бане я уже писал, о матрацах ни разу. Выколотив матрацы с подушками, получив моральное удовлетворение, что врезал обидчикам и воздал им сполна, вытряхнув кое-как для очистки совести своё одеяло, скомкав всё это имущество в большой холостяцкий гузырь, взлетел без передыху по лестнице сначала на крыльцо роты, а затем с двумя небольшими передышками и на сам второй этаж нашего здания, где проживал в кубрике под счастливым номером «13», находящимся в торце коридора, на коечке слева от входной двери, этак примерно на третьей, ногами в проход, не у окна. Коечка моя была справная, скрипом не баловала в ночи, тапочки не собирала низколетящие, была уютной, тёпленькой, доставшейся от какого-то Геринга, проживавшего в мотоциклетном взводе до моего появления. Запах за время нашего отсутствия разжижился чистым кислородом за счёт притока в открытые створки окон, воздух приобрёл смысл, он поддавался описанию, воздух не был чистым, он был душистым, он душил нас кислым запахом, разливавшимся по окрестностям от сгоревшего брикета в соседней с баней кочегарке, воздуху я не мог врезать, воздух был существом неодушевлённым, я мог его пытаться терпеть и глушить втихаря нарастающую злобу. Я ненавидел две вещи в Германии, кислятину по утрам от сгоревшего брикета и вонючий запах сгоревшего синтетического бензина на автобанах. Всё остальное я мог терпеть и выносить, слава Богу не надо больше выносить запах мочи, изливаемой в ночи и удушающий сортирным запахом по утру, весь кубрик по номером «13», слава Богу одним запахом стало меньше, осталось попробовать приспособиться к родному и неистребимому солдатскому духу, запаху прелых ног, нагуталиненных сапог, нестиранных портянок, не мытых неделю тел, пропитанных потом подушек, простынок и матрацев, привыкнуть к храпу высотой в 96 децибел, охам и ахам во сне, ну и мелким шалостям старослужащих. Очередь нести огромный мешок выпала нам с Коляном Цыбулей из под Сорочинцев, из соседнего с ним села. Сорочинцы были известны с времён Мазепы и славились своей необыкновенной ярмаркой, которую проводили в этом большом селе изпокон времён, торгуя привозным скотом и гусями, смачными пампушками и отменным спотыкачём марки самогон. Мешок тот надо было оттахторить от ротной каптёрки. Находящейся в подвале роты и до солдатской бани, расположенной в трёхстах метрах от комендантской роты. Мешок был брезентовый и наполнен он был под самую завязку комплектами белья для 150 человек нашей роты, комплектами белья, жёстко скрученного в рулоны в ротной каптёрке накануне вечером нашим каптёром Дементьевым, уроженцем города Омска, города-родины всесебирских наркоманов. Рулоны собирались из пары кальсон, двух чапаевских рубашек, одного полуполотенца для вытирания левого яйца, да и собственно самих портянок в которые-то и заматывали всё это добро. Мешок одному человеку поднять не представлялось возможным, поэтому и было предложено носить, используя древнегреческий способ по имени «тяни-толкай», это когда первый тащит на своей голове гузырь мешка, а второй тащил остаток мешка, самую и наиболее тяжёлую часть груза. Вершки были мгновенно схвачены мною, поэтому головой походной колонны пришлось стать мне, а попой моему Колюну, брат и не заметил подвоха, брату эти размеры мешка были знакомы с детства, брат в такие мешки набивал не по детски жгучей крапивой для прокорма своих кабанчиков, которых в подсобном хозяйстве Колюна было несколько. Там, где жил Колюн, всегда выращивали кабанчиков не менее одного, как в остальной России, выращивали по принципу, заложенному со времён Батыева нашествия, когда один кабанчик выращивался на случай кражи второго, третий кабанчик выращивался, для местного участкового, который должен был в течение года закрывать свои глаза на запахи издаваемые в ночи вашим самогонным аппаратом, спрятанным от общественности в дальней клуне, четвёртый кабанчик выращивался для районного военкома, которому его подносили в знак высокого проявления уважения и в целях спасения своего Колюна от бритья солдатской машинкой наголо, пятый кабанчик выращивался для дальних родичей, опрометчиво укативших на жительство в губернский город Борисполь, шестой и последний же кабанчик выращивался под себя, и поэтому был самым любимым в поросячьей семье и единственно желанным, а по сему и состоял на особом хозяйском довольствии, был сыт и пьян, питался из чувала комбикорма, размером с ротный мешок. Честь носильщикам оказывалась высокая, время отправления груза было ранним и поэтому отправка мешка с бельём состоялась раньше выхода ротной колоны. Идти с мешком было весело, мне это сразу запомнилось и понравилось, идти нужно было в никуда, идти надо было туда, не знаю куда. Мешок накрыл и меня и Колюна с головой, он соединил две половинки глупости в одну целую, и глупость стала править нами. Зрелище увиденное бы вами было бы следующим: мешок на четырёх ногах начал движение без команды, его зад стал с первых шагов вилять и спотыкаться о ноги первой пары сапог, руки заднего упёрлись в спину впереди идущего несуна, картина сломалась пополам, мешок пошёл винтом по дороге, встречные машины слетели на тротуар от греха подальше, старшина роты поробовал докричаться до нас, но отчаявшись, решил не тратить на нас сил и поматюкавшись для приличия совсем не долго, отпустил нас на вольные хлеба. Меня, идущего первым Колюн крутил, как собака свои хвостом, его мотало и мутило от моих зигзагов и прыжков в ширину, вес тряпья был на самом деле для меня непомерным, так же как и для него, выбора и выхода у нас с ним не было, мешок должен быть доставлен быстро и качественно, рота должна прийти в баню не встретив нас на своём пути. Расстояние для солдат идущих строем время в пути могло составлять не более десяти минут, время движения с мешком могло состоять их тех же минут, но сами подумайте, какое время в пути мог провести тот мешок с доходягами типа нашего? Вот именно, рота могла один час поспать, ещё один час полежать на левом боку, и последний час уделить построению в баню. Именно такого времени нам и хватило бы с Колюном для выполнения задания особой сложности, задания по переноске ротных тяжестей на критически-большие расстояния, именно таким здоровьем мы и располагали. Колюн, кабанчиков-то выращивал справных, да селитёр видно в нём в детстве поселился и кормил Колюн теми кабанчиками не себя, а упитанного и прожорливого ленточного червяка, жрал он Колькину еду и в ус не дул, вырос червяк длинным, а Колюн высоким и тощим, с хлипкими ручками, тонкими ножками, маленькой головкой на тоненькой и длинной шейке, по детски наивный и чересчур доверчивый, с голубыми глазами и добрым сердцем, очень честным справедливым, и рассудительно взрослым не по-детски. Колюн был очень сильно похож на меня, а я на него, мы были дружны с ним оба наши года, Колюн был лучше меня, он был мудрее и терпимее к наездам, хохляцкая жилка позволяла ему обходить острые углы, а меня моё правдорубство всё время пробивало на корпус, я всё время спорил и чего-то доказывал, утомляя и себя и окружающих своим отчаянным и бесполезным трёпом и глупостями, совершаемыми по недомыслию. Не подумайте, что я был тогда особотупым, нет я и сейчас такой, просто тогда я не мог жить спокойно, я нарывался и нарывался, задирался и снова задирался, прокалывался и прикалывался, прикалывал других и подстраивал провокации, мне мало было на свою попу приключений, я не мог мириться ни с чем, меня плющило и колбасило, тянуло на подвиги и провокации, я до сих пор удивляюсь, как мне удалось живым вернуться на дембель после всех своих заскоков и шалостей, хотя все и всегда видели во мне только положительный образ, живущий в тихой заводи, но, что было делать, не мог видно я иначе жить не тогда, ни сейчас, видно так на роду моём написано, гореть всегда, гореть везде, и не всегда гореть на радость людям. У вас по прочтению моих рассказов, может возникнуть законный и правильный вопрос, а нельзя ли было припахать кого-нибудь другого, были ли ещё слабее нас духи, конечно были и духи, и дембеля и деды, Колюн сказал однажды про таких «курча», цыплята не иначе, как., припахивали не принимая в расчёт ни размера ума, ни размера сапог, ни размера талии, кто попал первым под руку Дементьеву, тот и тащил тот мешок, тому и полагался в последствии очень приличный набор белья, мешок обратно тащили естественно уже другие, из числа успевших прогнуться во время помывки, поэтому рассматривать, как наказание свою ношу мы не могли, мы были в армии и работа считалась делом привычным, рядом с нами параллельно духи получали свои порции люлей, пинков, подзатыльников и массу прочего расстройства, задача у каждого была проста, схватить только свою порцию тягот, умчатся с нею вдаль и оторвавшись от преследователей, забить на работу большой и красный и сделать маленький перекурец до обеда, а если повезёт, то и более. Мешок с Божьей помощью мы всё-таки домчали, бельё из него не растеряли, славы не приобрели, комплект заполучили под свой размер таза со всеми пуговичками и брителичками, с портяночками на всю ступню и полотенчиком приличного размера. Домчали в аккурат к появлению роты, успели раздеться, успели выбрать тёмный уголок в моечном отделении и стали дожидаться грязного винства и готовиться принять вместе с ними желанную и долгожданную водную процедуру. Ничего необычного не произошло, раздали всем по кусочку чёрного и липкого собачьего мыла, шуронули из шланга по голым людям водой, и потихоньку скрипнули вентилями подачи, сначала холодной, а потом и уже более горячей воды. Посыпалась мыльная пена на пол с головы солдат, потекла грязь по закоркам тел, стало в парилке светлым светло от пара и белым бело от мыльной пены, потянуло духмяным запахом от распаренных волос на голове, заискрилась чистотой в свете ламп накаливания кожа молодых и старых бойцов, стало в бане уютно и по домашнему приятно, поскакали перваки к Дементьеву за барахлишком, подняли гвалт по поводу рванья, заспешили с обменом на равноценный товар, потребовали вернуть одежду не хуже сданной ими на медни. Дементьев был дедом суровым, нравом обладал крутым, но и приколистом он был не меньшим, и поэтому издеваться над всеми мог так, как хотел его левый палец на правой ноге в этот час. Деды и дембеля требовали стратисфакции, кандидаты шакалили втихаря, черпаки получали и отходили подальше от всех, духи просто сидели голые и вытирались своими грязными тряпками, опасливо поглядывая на тигров и львов. Тигры и львы передрались, наржались друг над другом, набегались по отделению вволю отнимая вещи друг у друга, и у всех сразу, угомонились, стали потихоньку затыкаться и быстренько собираться свалить на «кислород», подышать через мудштук папиросы. Мы, молодое поколение, получив оставшиеся обноски из рук каптёрщика, тихонько оделись и незаметно для окружающих выпорхнули за уличную дверь на свежий воздух. На свежем воздухе дышать было практически невозможно на расстоянии примерно ста метров от выхода из бани, дым от папирос Северных расстилался низенько-низенько, всё пространство было заплёвано курящими, ногу некуда было поставить, чтобы не испачкаться или не убиться, поскользнувшись, стоя на выхлопах из лёгких курильщиков. Старшина роты не очень жаловал курильщиков, здоровый образ жизни в армии никто не отменял, борьба с курением и курильщиками велась и велась беспощадно, старшина не мог равнодушно смотреть на заплеванный камень брусчатки, метла моментально появилась в руках дневального и пошла гулять по мокротам, рота, приняв форму строя двинулась на завтрак. Карантин в полном составе выдвинулся опережая основной состав роты и полным ходом начал набирать обороты, мы знали, что у нас имеется особый карт-бланш на получение внеочередного питания и глотание, заботу и любовь руководства роты, мы шли впереди на курьерской скорости, сзади мощно поджимали основные силы, так сказать второй эшелон и нам это импонировало, нам было приятно, что рота представляет из себя мощную группировку, что нас много, служба наша важна и почётна, почетна потому, что столько людей собрали в одном коллективе, что столько солдат участвуют в обеспечении нормальных условий работы штаба дивизии, и мы тоже скоро на полных правах вольёмся в коллектив и сделаем не меньше, чем сделали наши предшественники, мы тоже не пальцем деланные, короче, кормите нас как следует, а то сами понимаете, какая может быть служба, когда солдат у тебя некормленый. Мытые, красивые, стройные, как викинги на свою попу встрелили своего командира роты, который объезжал необъятные просторы нашей дивизии на одном из уазиков, выполняя какие-то поручения, связанные с предстоящими праздниками и увидев нас, молодых и здоровых и решил провести среди нас спецопрос, на тему «а чьи там поля, не маркиза ли Карабаса?», на что мы честно-честно, положа камень за пазуху ответили «нет, не маркиза и даже не Карабаса», а что так плохо, спрашивает невзначай он нас, а то, говорим мы, мыло в который раз марки «детское земляничное» от нас зажимают и прячут, а от собачьего перхоть, как у той собаки, из которой мыло-то и было произведено, и портянки только-только кончики пальцев прикрывают, а вафельные полотенца, так вообще, меньше носовых платков, подштанники без пуговиц и с таза сваливаются в штаны и тем самым снижают нашу боеспособность, бежать в таком одеянии одно наказание. На что товарищ старший лейтенант ответил «хорошо, разберёмся, виновные будут наказаны» и ласково подморгнув нам на прощание по детски, сделал нам ручкой адью. Мы, счастливые, объединённые одной общей тайной, пошли с очищенной совестью принимать свою пищу. Принимая пищу, поглядывали по сторонам, присматривались, как принимают пищу другие народы нашей необъятной родины, все кушали, как могли, но вместе с тем и приучались кушать, как все, как все нормальные люди, правильно и тщательно пережёвывая пищу и помогая тем самым своему обществу, всё как у Ильфа и Петрова. О количестве съеденного мог судить только наряд по столовой, поросятки на миниферме остались голодными, бачки были пустыми, баня сделала своё дело, всё что было выдано, было сметено со столов с ненавистью и закидано в 4/3 желудка, клапан не закрывался и пища, как у младенца, попав в пищевод, заполнила всё его свободное пространство и показывалась местами наружу, передвигаться следовало осторожно, избегая резких движений и качков. Карантин, качнувшийся влево вправо, плавно, как бачёк с парашей, начал свое движение в сторону роты, песня полилась вместе с изжогой из наших глоток, воздух наполнился песнопениями взрослых детей, солнце запрыгнуло на крышу КПП, это у него хорошо получилось, оно поползло ещё выше, пытаясь взабраться на самые крыши небоскрёбов города спутника Нойштадта, всё было хорошо и ничего не предвещало беды. Беда не ждала нас в гордом одиночестве, беда имела замечательного товарища, товарища звали, товарищ старший лейтенант, а с товарищем старшим лейтенантом стоял ещё один замечательный товарищ, тоже лейтенант, только не старший, товарищ замполит роты. Группа товарищей имела очень озабоченный вид и эта озабоченность с каким-то холодком стала заползать вдруг в наши души и выхолаживать всё живое, поднимаясь от пищевода до самых кончиков волос. Карантин сделал последний выдох из своих лёгких, строй принял положение смирно, командир карантина на длинных ногах тяжёлого спринтера, помчался навстречу товарищам командирам с докладом и по тому, как его рука опускалась всё ниже и ниже к земле, мы поняли, что кого-то сейчас будут бить долго, больно и даже возможно ногами, всё как у Ильфа и Петрова, только сценарий был расписан на участие в действии большого числа статистов. Куда делись руки ротного из положения смирно, мы не могли понять, почему вдруг дернулось тело замполита роты и почему Вова Бунга сломался пополам, но, до сих пор я не могу понять, почему я и остальные члены нашего карантина сделали тоже, что делал во сне по ночам товарищ дезертир по фамилии Косиков, почему мочевой пузырь расслабил свои мышцы, почему ниже пояса вдруг стало тепло и сыро, почему все сделали глаза по семнадцать копеек, почему нет сил заглянуть в глаза друг друга, почему командир роты пошёл на нас буром, оттолкнув в ярости сержанта от себя, как тот повалился в сторону, как куль с мукой, почему замполит понёсся через три ступеньки ротного крыльца и голосом полным отчаяния, закричал дежурному по роте «ключи от ружкомнаты, быстро». Что в подобных случаях можно и надо было делать никто толком не знал и как унять ярость разошедшегося Лемешко никто не имел представления, ротный был полноправным хозяином наших судеб и верховным распорядителем кредитов пошатнувшегося доверия. Командир роты, выпучив глаза, раскачивался на своих ходулях, беспощадно кривлялся и гримасничал, брызгал слюной выделялся над нами на целых две головы, переходил то на русский, то на украинский язык, путал падежи, местоимения, глаголы, никак не мог как следует подобрать матерные слова, чтобы успокоиться, и в этом видно ему больше всего мешал его родной украинский, на котором невозможно было достаточно мерзко выматериться, русский мат не спасал, немецким он владел в пределах пары слов типа, «матка, яйко, млеко» и не более, сербского мата не изучал, и поэтому расходясь всё больше и больше, материл нас на чём стоит свет и обещал нам, выродкам, выдать сейчас и полотенце пушистое и мыло душистое и всё, что положено по плану солдатам группы войск в Германии, держите, товарищи карман шире.

 Отправлено: 05.10.10 22:24. Заголовок: Продолжение рассказа..

Продолжение рассказа "Кабанчик".

Скрытый текст

Пятна на мотне стали расплываться шире, удерживать утечку после таких слов ротного больше не имело смысла, и поэтому, чтобы не лопнуть от ужаса, обуявшего нас, пришлось пойти на потерю меньшего, сохранив миокард в целостном состоянии, стыд не дым, глаза не ест, солнышко высветило плац перед ротой, дело молодое, дело поправимое и ничего страшного, что следующая баня только через неделю, высохнет и утренним ветерком развеется. Никогда я больше не имел такого унижения и позора, но и больше никто и никогда из нас ни разу вслух не посмел сказать на протяжение всего срока службы о том, что мыло не душистое, и полотенце недостаточно пушистое, что ноги по сапогу гуляют без портянок который месяц. Командир роты, не справившись со своим гневом, передал приказ добивать нас политическими методами, то есть передал нас товарищу политруку. Лейтенант замполит в своей части опускных работ, вспомнил тяготы и лишения нелёгкой службы воинами периода Гражданской и Великой отечественной войны, сказал нам, что мы недостойны носить имя гвардейцев, что хреновые их нас выросли потомки, что предыдущий призыв был лучше и в нём был меньший процент додиков и белоручек, которым требуется мыло пушистое и полотенце душистое, и что сейчас мы сами вместе с ним по приказу командира роты, будем добывать то душистое мыло прямо в этих суровых условиях. Он ещё сказал нам о том, каков богатый состав жиров и аминокислот имеет наш организм и каким из одиннадцати известных ему способов можно спокойно добыть мыло из живого организма за счёт некоторого воздействия на него извне. Командир роты остался стоять напротив склада артполка, это что располагался через дорогу от нашего парка, остался встречать свою роту. Рота показалась из за клуба артполка и грузно, как миноносец надвигалась на него, минута, другая и наезда на ротного было бы не миновать, но команда, поданная старшим сержантом Сашей Алабугиным, «рота, смирно, равнение на право», и «здгаствуйте товагищи ссайдаты!», «зда-жла-тов-ста-лейтн», «рота, вольна», «рота вольно, на месте шагом марш, раз, два, направо, раз, два» и линкор у родного причала, застыл перед ротным на временную стоянку. Пока мы влетали по команде замполита в ружейную комнату и получали солдатские противогазы, рота успела разойтись и переместиться в курилку на перекур перед разводом. Видя наши метания, некоторые особо любопытные из числа неравнодушных к человеческой судьбе, попробовали у нас поинтересоваться тем, что же здесь произошло в их отсутствие и как к этому относиться, а услышав от нас, что мы провинились и нас будут мочить, успокоились, раз улей гудит, значит мёд будет, раз бойцам уделяют столько внимания на уровне командира роты и самого замполита, значит это того стоит, значит мальчики отыскали в сарае службы старые престарые грабли, на которые десятки поколений наступали, достали и с такой силой на них наступили, что старослужащие только легко позавидовали, что грабли нашли своего адресата, что грабли в надёжных руках, что их из этих рук не скоро вырвут другие, что жить можно ровно столько, сколько найдётся дачников неудачников, которые этими граблями весь лоб себе расцарапают по недомыслию. Рота с открытыми ртами наблюдала со стороны курилки за приготовлениями карантина потягивая дымок через трубочку сигарет, покуривала и подумывала только об одном «Господи, пронеси и сохрани», не зацепили бы с этими недоумками, пора бы уж понять, почти месяц в карантине, что законов здесь своих ровно столько, сколько разрешит командир роты, что работать будут только те из них, которые устроят старшину роты и не заденут честь партии, это уже по части замполитовой, что прав тот, у кого срок больший за плечами, прав тот, у кого кулаки крепче и не прав тот, кому выпало появится в роте позже всех, кому Бог ума и здоровья не дал. Рота провожала нас взглядами до самой санчасти, мы уходили вверх к стадиону на крейсерской скорости в полтора десятка узлов. Дневальный по роте прокричал построение на развод, замполит в это время повернул правое плёчо карантина на беговую дорожку дивизионного стадиона. Мы обрадовались нашему старому знакомому, который увидев нас перед собой с ещё большим энтузиазмом принялся размахивать своими руками локаторами, перед нами был наш любимец гусеничный локатор, установленный на небольшой горке за забором из колючей проволоки. Мы вывалились на родные просторы нашего «любимого» всеми дивизионного стадиона и дружно «погнали наши городских в сторону деревни». Время после завтрака не успело перевалить за полчаса, пища в наших желудках только-только начала переходить в стадию разложения, а мы уже насиловали пищеварительный процесс разгоняясь до скорости Болида, гукая сапожищами по травяному покрытию беговой дорожки стадиона. Три куга не очень большое наказание, это наверное за мыло земляничное, за полотенца пушистые может гусиным шагом прогонят, на этом наверное и остановятся, вон он замполит, самолично возглавил лидерство и несётся по той же окружности, что и все духи, ну ладно мы, наказуемые, а его-то за что, он ведь гражданский в военной форме, зачем ему с нами мучить и себя, ему что больше заняться нечем, он что со стороны что ли не проконтролирует состоявшееся наказание, повалялся бы на травке, бока солнцу подставив, чай последнее Галльское тепло уходит, чай зимушка гнилая впереди, так нет же, ему чтобы самому степень гибели прочувствовать нашей подавай, он сам на утрате своего лошадиного здоровья хочет убедиться, что наказание достойное и что степень его соответствует степени нашей борзости. Мы тоже не пали духом, одно дело со стороны наблюдать, как над нами издеваются изверги, а другое дело, самим гробить замполита на адовых кругах, так ему и надо, пусть и он до второго дыхания дотянет, помого ему Господи не упасть раньше нас самих, может и на гусиный шаг уболтаем, есть такая небольшая вероятность, что купится, как же, отец солдата. За интересом наказания замполита забыли об опасности исходящей от змея-локатора, крутит гад головой с сеточкой, пытается нас получше разглядеть, выбирает себе жертву облысения, но может думаем мы, на такой скорости поток электромагнитного излучения не успевает проникнуть в нас на достаточную глубину, может часть замполитом рассеивается, ведь ему, как человеку партийному всего больше положено, и дозы облучения и в каждую дырку затычкой. «Не растягиваться, бежать строем!», каким строем, товарищ замполит, Вовка Мельников только и успевает за сапогами следить, то и дело соскакивают, на такой скорости они впереди, как и учили старослужащие, всегда летят, того и гляди раньше самого к финишу придут, Вовка Бутырский пыхтит, как пухлик, но не сдаётся, главный кипишист, чёрт его дери, а как начинал там у бани, а как мы его дружно поддержали тогда, настоящий Минин, а то и сам Пожарский, ладно Вован, не сепетись, в следующий раз революция может и получится, вон он Вовка Ульянов сколько раз проигрывал, а сейчас вон какую тачку заимел себе, видели чай, на Московском вокзале в Питере, не боись Вовка Литвинов, тебя не такое царствие небесное в жизни ожидает, что три круга против десяти суток дивизионной губы лично полученных от комдива ни что, кати перекати полем свои сто кило по кругу, три в кровь свои белоснежные ножки, пускай юшку в портянки. Гони прочь свою прапорщикскую мечту Серёга Брукман, не позорь ею своего земляка Юру Ломатченко, заткни фонтан свой товарищ Христов, спрячь свои фиксы за высоким молчанием, спасибо Вовка Тюрин за петросянство и беззлобное ёрничанье по поводу нашего умиранья и нытья, ну тебя в Полтаву с твоим гусиным шагом, Ванька Гусак, кто тебе только такую фамилию прилепил, кайся теперь вместе с нами, три круга по Солженицыну пройдены. В круге первом брали разгон, в круге втром гасили лихость замполита своими жизнями, в круге третьем на буксире друг у друга и пинках начальника карантина Вовы Бунги, летели сломя голову по следу тигра, летели вперёд к финишу без славного замполита, гнали на втором дыхании, шли по пятам, шли как гончии, ориентируясь по запаху оставленному его дыханием. Ушёл, один, про нас забыл, на гусиный шаг мы перешли добровольно, не спросясь, были приучены. Норма: три круга галопом и пол круга гусиным шагом, как у всех, так и у нас, никто ещё от этого не умер, не умрём и мы, нам так сказали, сказали, мы и поверили, да и не поверить нельзя было, сколько уже раз пытались попрощаться с белым светом, да подлый организм отказывался выполнять нашу последнюю просьбу. Заполит пошёл ещё на один круг, всё по честному, на подлёте к нам, мы в знак солидарности подхватились и помчались на четвёртый круг, сами не понимая зачем это делаем, потом ещё гусиным шагом, потом ещё на круг за замполитом и всё! Мы победили, замполит свернул с круга и пошёл на курьерской скорости к роте, мы привязались к наму на такую короткую ногу, что уйти от нас он больше не рискнул, не рискнул и правильно сделал. Если бы чуток он оплошал, от нас бы только мокрые от крови портянки бы остались, гусиный шаг съел все портянки, содрал кожу с запяток, оголил от кожи пальцы, очистил от покрытия чашечки на ступнях, размочалил стельки и смазал всё внутреннее пространство сапога составом кроваво красного цвета, пометив надолго казенную обувь. Куда делся замполит роты по прибытию в часть, мы не успели уследить, но на крыльце, по-видимому давненько, нас поджидал товарищ Лемешко. Классный мужик, которого до сих пор хочется увидеть и крепко пожать его руку, товарищ первый командир роты и что бы не было им сделано, как плохого так и хорошего, останется всегда справедливым и боевым командиром, таким боевым и ответственным, что таких командиров давненько я не видел. Гроза разгильдяев и поганцев, суворовский солдат, он ждал своих провинившихся бойцов, которые-то прослужили всего ничего, провинившихся на пшик, за мелочь, но учитывая опыт былых времён, времён хлебных и соляных бунтов, гасить нас надо было в зародыше, гасить поливая пеной, добытой из нашего молодого организма и превращённой в мыльную огнетушащую мыльно-потную суспензию, идеально подходящую по своему молекулярному составу для сбивания спеси с молодых, неотёсанных болванов, не нюхавших ни пороху, ни волосатого кулака командира роты. Ротный не стал перед нами падать ниц, ротный приказал выдать соплю, которая посмела не попросить от него законного, а посмела, аж потребовать в ближайшее сеймомент, ротный не надеялся, что мы выдадим чувака подстрекателя, он верил в мужскую солидарность, но чувак сам взял и вышел, Вовка Бутырский так и сказал «это нам в Москве в военкомате сказали про то, сколько и чего вам положено иметь в армии, вот я и хотел это поиметь», а поимели меня и всех нас, это он про себя наверное так тоже успел подумать. Молодец Вовка, ротный, на такую наивную простоту не знал чем и крыть, и поэтому решил крыть тем, чем располагал, стал крыть матом, нет, не Вовку Бутырского, не нас, не себя, он стал крыть военкома товарища полковника Торшина, из Колодезного переулка, что на метро Преображенская площадь, за то, что тот там кому-то, что-то наобещал, чтобы легче было забрить Вовку, а ему, товарищу не полковнику, а старлею, надо выполнять данные кем-то обещания. Ротный простил Вовку, но по приколу приказал ему отправляться после карантина служить в Финчасти дивизии и назначил его заочно банкиром, что кстати и сбылось в полном здравии, и Вовка до самого дембеля ворочал миллионами марок, как тот подпольный миллионер товарищ Корейко, прямо опять же по Ильфу и Петрову, ну ты смотри, как оно получается в жизни. Ротный приказал нам всем тут же сесть и казать ему состояние наших ног, зачем, мы и сами, честно говоря, не могли правильно понять. Показывать чистые после баньки ножки это одно дело, тут тебе срамиться нечем, казать теперь свои увечья и присохшие к ногам и сапогам кровавые портянки совсем другое дело, не только стыдно, но и обидно, обидно за ротного, ну на фига он за гусок мыла и полотенце изувечил взвод боевых единиц духов, а что если завтра война, а если в поход, да мы с такими ногами-то и драпать, как следует не сможем, это сколько же техники придётся задействовать, чтобы нас подбросить хотя бы до польской границы, оттуда мы дорогу на восток и сами найдём, это сколько дней теперь мы будем со шлангитом валяться, сколько хороших и полезных дел не навредим. Сапоги не слезали сами, их не могли стащить ни сержанты карантина ни мы сами, сапоги присохли, они приросли к голенищам крепко накрепко, портянки трещали зубы скрежетали, мы выли и обливались потом от боли, ротный был от этого в полушоке, сержанты были напуганы не меньше нашего, напуганы и смущены от того, что допустили членовредительство всего карантина в целом. Спасибо Олимпийским играм1980 года и олимпийским объектам, в керзачах пришлось полетать по всем 30 этажам измайловского гостиничного комплекса, сапоги керзачи стали моим любимым видом обуви, работа на даче и грибные походы уменьшили риск получения травм ног. Как правильно наматывать портяночки, мне довелось иметь место знать, учили хорошие учителя, портяночки редко когда соскакивали с ног и набивались в носке сапога. Мозоли росли, но я их не прокалывал около недели, а потом они сами лопались, но были пустыми и безвредными для здоровья, жить было можно, ноги тоже прияли со временем правильную форму, форму нового сапога, сапога выданного мне ещё в СССР. Спасибо Вове Бунге, начальнику карантина, спасибо, что тоже не побрезговал людьми с душком, тоже приложил свою руку, поспособствовал тому, что портяночки легли качественно и узелок запомнился, «замочек», как он выражался, замочек с секретом, а кто не понял юмора Вовы, тот сидел в курилке перед ротой и дул на свои лопнувшие волдыри и отдирал байку от кровавых мозолей. Ротный был мужик видать не глупый, он правильно сделал, когда сам сел на скамейку рядом с калеками и снял свой правый сапог, когда попросил снять сапог самому Вове, снял и велел подшкандыбать к нему на своих культях и нас всех. Велел внимательно смотреть на то, как были у него и Вовы портянки намотаны, смотреть на то, каким образом они фиксировались выше щиколотки, сколько было отведено материи на стопу и сколько на ногу, смотреть и сей момент учится немедля «делать как я». Меня не похвалил и не отругал, ноги мои белизной не выделялись, как у некоторых бройлеров, даже не суповая курица, скорее цыплёнок для жарки, ни мяса, ни жира, одни мослы, на таком безрыбье и мозоль приличный не сможет, как следует вскочить, не с чего, нету сала, как у некоторых, да и крови совсем кот наплакал, всю злые демоны в карантине по ночам высосали, одним словом, встать и выходи строиться. Строиться в колону по одному в количестве двух человек и шагом марш с сержантом на свинарник, там самое ваше место на сегодняшний день. Сказано, сделано. Портянки на место вернули, в колонну по одному вдвоём встали и под руководством юного духа сержанта из только, что прибывших из Форсцины, двинули свои стопу на заход солнца, туда где пахнет родиной-уродиной, там, где растут могучие поросята, туда, где горы лежат навоза и миллиарды крыс носятся в поисках пищи, не взирая на окружающую их армейскую службу. Почему мы и почему на свинарник? А шут его знает, закономерность беспорядка постичь до сих пор не удалось даже американским астронавтам, а нам и подавно. Оставаться в роте больше положенного, не имело смысла, ноги были в порядке, тех побитых, повели колонной военнопленных в санбат, а нам, как безхозным, нашли иное применение. Дорогу на свинарник мы вкратце знали, уголь и капуста не забылись и не простились нам, дорожка была короткой по армейским меркам, но мы её решили ещё короче сделать и поэтому решили путь свой проложить через сам стадион, рассчитывая получше разглядеть тот чёртов локатор на горке, колючую проволоку вокруг него и всё, что было обозримо по обе стороны от дорожки, ведущей на свинарник. Аккуратные домики перед выходом на стадион миновали уже давно, круги адовы прошли с интересом не загнанных лошадей, сумели разглядеть полосу препятствий по ту сторону стадиона, локатор оказался обычной сетчатой тарелкой элипсовидной формы на гусеничном ходу, скорее всего, сильно устаревшей конструкции, я видел и поновее у себя в Жуковском, Раменском, Мячкове и в самой Рязани у ВДВшников, а вот там за ним, что, вот это увидеть не удалось и мы, не теряя времени перевалили через гребень стадиона и стали спускаться вниз с горки в сторону расположения танкистов. На нашем пути встретились странные сооружения типа вертолёта, повидимому выполненные для тренировки прыжков во время десантирования или ещё какого-то назначения. Для прыжков с парашютом они были слишком низки, место было не подходящее, так, брошенная вертолётная площадка. В этом мы скоро сможем убедиться, когда сам Зайцев десантируется на этом бугре точно приземлившись на своей персональной вертушке, но это будет немножко позже описываемых событий. Честно говоря, не очень эта площадка подходила для посадки вертолётов, на стадион красивее можно было садиться и с большим шиком, а тут, меня даже тогда оскорбление взяло за главкома. За время нашей службы мы могли бы лопатами разровнять её получше, закидать канавы и рытвины, наносить на носилках земли и песка и уволиться на пару недель реньше, выполнив такой героический труд и людям польза вышла бы великая и площадка была бы что надо, ну да ладно, может ещё и попросят сделать в перерыве между забегами по стадиону и работой на свинарнике. То, что работать на свинарнике нам придётся за пятерых, мы поняли без подсказки старших, все выбыли, мы остались. Дорожка, повиляв, спустила нас пониже и вывела на кольцевую магистраль прямо на казармы танкистов, а далее повела чуток правее почти до поворота направо и подъёма в горку, но попетляв между домиков повела в сторону угольных копей, рельсовых стыков и переезду через Ж/Д и далее к первому свинарнику, в котором томился один на полгода заключённый плотник. Да, да, именно плотник, так всех свинарей у нас по штатному расписанию держали. Полгода проплотничал, в отпуск и в роту в мотоциклетный взвод на проветривание, и плотнику хорошо, свежим воздухом за городом подышать и немцам неплохо, такого регуля за пять километров по запаху обнаружишь и успеешь вовремя на Трабанте под танк не попасть. А американским военным миссиям, так то вообще каюк, считай, что кирпич повесили на трассе, они ведь воевать в таких условиях не обучены, им подавай настоящего советского регулировщика, да чтобы от него шипром за версту тянуло или брагой, тогда им раздолье, тогда они смогут с удовольствием мимо него проехать, затесавшись в походную колонну и честно снять видеоролик о современных наступательных средствах, доставляемых на полигоны на специальных сцепках или тросах. Полгода без залётов и внематочной беременности свиноматок и ты уже не плотник среди свиней, ты в отпуске и честный регулировщик в комендантской роте. Дорога до свинарника заняла минут двадцать, а может и меньше, утро только-только, что начиналось, солнце только-только разогрело, как следует воздух, а мы уже стояли перед железными воротами и дубасили в них своими сапожищами. Мы были очень смелыми, нам не был страшен черпак свинарь, мы плевать хотели на этого доморощенного то ли плотника, то ли столяра, он был из числа задротов и мы это знали, сержант плёлся с нами, но о том, что он сержант младший, знали только его сопли на погонах, сам он был затюкан учебкой больше нашего, духа в нём было на понюх табака, мы чувствовали своё превосходство и поэтому повели себя с самого начала довольно неприлично и нагловато, маленько нахамили ему, маленько унизили, самую малость опустили его службу и довольные собой, высокомерно спросили «чего изволили», рассчитывая таким образом поставить его на место и умерить его аппетиты, а себе выхлопотать работу полегче и почище, хотя посмотрев вокруг поняли, как сильно ошибаемся насчёт «почище» и «полегче», куда ни кинь глазом, кругом говно и лужи, какая на фиг тут может быть вообще работа для цивильного городского лоботряса и белоручки. Свинарь был неопределённого возраста, ему свободно можно было дать и двадцать три и двадцать пять лет, родом он был из Украины, роста невысокого, метра так один и шестьдесят пять, если мерить как поросят с хвоста, широковат в талии, немного выгнут вовнутрь, как конёк-горбунок. Говорил хлопец маленько невнятно в себя и не особо запариваясь с выбором языка, говорил на своём русско-украинском мове, который могли понимать старшина роты Верховский и кабаны, эти другого языка тут отродясь и не слыхивали и поэтому особо и не запаривались, их интересовало другое, степень запаривания субпродуктов из солдатской столовой и не более того. Странное дело, но боец нас принял наоборот, он принял нас так, как принимают кунаков в Кабардино-Балкарии, он нас не вызывал, у него всё было делано-переделано, он был чистенько одет, выбрит (непонятно только для кого?), сыт и очень добр и радушен. И перво-наперво он начал нас жалеть и переживать о нашем трудном периоде в карантине, о зверствах дедов и в особенности кандидатов, начал наперечёт называть всех притеснителей в роте, не зная как следует нас и не опасаясь доносов на него тем же самым демонам, он по всему виду своему их дольше не боялся, он имел какую-то прививку от них, и прививка эта была непременно связана с его положением и поросятами в целом. Двор свинарника был не большим, метров пятнадцать на двадцать, а может и поменьше, сейчас трудно восстановить пропорции, да это и неважно, сама ферма была построена фронтом на Нойштадт, она была одноэтажной и имела вид очень длинного сельского глинобитного домика из Приазовских селений для рыбацких артелей. В дальней части от входа со стороны угольного, располагалось жилое помещение свинаря, это была его комендантская рота, а он был вечный дневальный, плотник самозванец, вызвавшийся сюда добровольно, гонимый жаждой покоя и стопроцентного отпуска, гонимый из роты страшной дедовщиной в тихую гавань, где очень много диких обезьян, ээээ, прошу прощения, где очень много белых поросят. Человек бежал на пустынный остров ради защиты своего поруганного достоинства, не сумевший вынести всех тягот и лишений воинской службы, это был поистине Ленинский поступок, «шаг вперёд, два шага назад», шаг в сторону службы, но два шага назад, ибо это была по сути свое гражданка в солдатской форме, а два шага назад, потому, что потом пришлось тому хлопцу догонять свою службу уже с нашим призывом, а свой призыв его уже дольше не смог принять и простить, так и остался он вечным черпаком и плотником на перекрёстке. Прости меня тот хлопец, ты был очень кстати, кстати всем нам, только в твоём царстве можно было сытно поесть, честно поработать, маленько сачконуть и пережить голодный период и забои. Делов ты не захотел нам тогда предложить поделать, хотя знаем, что таковые всегда имелись у тебя, ты не сторонник был припахиваний, ты сам всё делал, чтобы не показывать нам степень твоего грязного труда, ты не хотел показывать своей грязной робы, своей тачки, своих лопат и вил, тебя это тяготило, ты был на том свинарнике, как каторжанин, но ты умел держать марку и это потом вернуло к тебе уважение солдат, ты как настоящая хозяйка из под Бродов, сначала предложила заморить червячка, зная наперёд, что тем самым попадаешь в стопроцентную точку, что покупаешь нас не требуя ничего в замен, а мы, зная, что слабы этим самым местом, как лохи всегда покупались на твои уловки и жрали картоплю целыми бачками. Стыдно, но это правда. Только, что из-за стола, а бачок влетал под ремень и хотелось повторения подвига. Картошка уже была готова у тебя, когда ты её успел почистить в таком количестве или ты это делал так каждый день, рассчитывая на голодную ораву, которую тебе присылали ежедневно на работы, или у тебя имелась специальная картофелечистка, ну не знаю. Картошка была пожарена на открытом костре на улице, она пахла свежим дымком и была со странной заправкой белого цвета, как оказалось в последствии, что это было не что иное, как молоко и откуда оно у тебя тут взялось, и что оказывается на молоке тоже можно жарить не только рыбу, но и саму бульбу, это было таким приятным открытием, как само поедание белых кусочков фри из бачка размером с хороший тазик для мытья ног. Такого угощения я не едал даже в детстве, когда мы всем классом ездили в Суздаль и Переслпвль-Залесский, такое не во всех ресторанах в Москве подают, такое только на свинарнике и попробуешь. Свинарь и сам не знал, зачем нас к нему сегодня послали, не знал и не хотел знать, загоны были тщательно вычищены, поросятки дружно сосали сиськи у заваленной набок своей вкусной мамки, в соседнем загоне малыши носились в погоне за пролетающими перед носов хвостами товарищей, семенили тоненькими ножками по чистенькому полу, кабанчики поболе лениво поворачивались в нашу сторону при приближении к ним, а рассмотрев получше, снова потеряв к нам интерес, впадали в спячку, прикрыв мохнатые ресницы и заваливаясь на передние ножки. Хряк племенной, с клыками оборотня и длинным туловищем, тяготился бездельем и пытался найти способ, чтобы попасть в общество мам-одиночек для известного только ему интереса, он испробовал за сегодняшнее утро все семнадцать способов проникновения в соседний с ним загон, но как мы видели, плоды его были пока напрасны и он был очень озабочен постигшей его неудачей, но не терял надежды на успех своего предприятия, и напрягая на лбу извилины из кожи, всё никак не мог вспомнить последний, восемнадцатый, верный способ. Мы ничем ему не могли помочь в этом и не заморачиваясь пошли гулять по ферме дальше. А дальше было больше, дальше был сюрприз. В конце коридорчика располагался маленький загончик, загончик для перемещённых лиц, служивший для поросят перемещавшихся на тот свет, а проще говоря на стол к высшему офицерскому составу, проживавшему в районе столовой ЗРП и рядом с генеральским магазином, ну а остальное для лиц, имеющих незначительные должности в подчинённой комендантской роте. Отведав того, что кушают свинари ежедневно, неволно возникла мысль, а не попробовать ли тут до дембеля отсидеться? И не дослушав мозг, сердце сказало «заткнись», стало за свои мысли стыдно перед самим собой и больше к этому я не пытался возвращаться, поели и спасибочки сказали, интересно, а что сам боец дома будет рассказывать по поводу службы, неужели про свиней сможет заикнуться в серьёз? Так это же до самой пенсии смеяться будут, это так и дома можно было остаться и никуда ездить за тридевять земель не надо было, какой смысл, интересно, кто такую службу придумал? Пока мысли блудили по черепу, пока организм адаптировался к зверскому запаху, исходившему от животных, на дворе произошли кое-какие кардинальные изменения. Мы высыпали на шум доносившийся снаружи и неожиданно обалдели от такого количества народа, это были наши знаменитые прапорщики-охотники, Овсянников, Верховский и Захарченко. Захарченко, начальник пищевого дивизионного склада, что был под офицерской столовой, спорил со старшиной роты Верховским о том, что необходимо быть гуманными по отношению к тому кабанчику, который был прописан в отдельных апартаментах и которому выпала ужасно высокая честь, быть зарезанным не к Новому году, а именно на красный день календаря, день 7 Ноября, и что убивать его гуманнее именно в его апартаментах, не нанося ему моральной травмы. А прапорщик Захарченко отстаивал наоборот, свою точку зрения, и состояла она в том, что гуманнее будет порешить жирнячка на улице, что таким способом будет сокрыто от сокамерников свинофермызвериное лицо кормящих их людей, что это позволит сохранить кое-какой имидж и не оттолкнёт поросят от людей. Прапорщик Овсяник, командир комендантского взвода стоя в сторонке с адъютантом комдива, высоченной слегой под два метра, тоже уроженца Украины, дружно хихикали поглядывая в сторону спорщиков и етигумманистов. Мы уставились, открыв слегка рот, для лучшего усвоения и смотрели то на одного из спорщиков, то на другого, а наискосок постреливали глазами за Овсяником с адъютантом. Первая пара спорщиков стала делать нам определённые знаки пальчиками рук и не окончив спор велела закрыть поплотнее железные ворота. Вторая пара с адъютантом стала в это время что-то доставать из багажника комдивовского УАЗика какие-то свёртки интересной формы, форма содержимого напоминала ружьё или автомат. Но, что тут должно сейчас произойти, для чего столько свёртков, что за извращенцы, они, что кабанов никогда не кололи, им что впервой это приходится это делать? А, я понял, мы же в Советской армии и тут всё должно быть по военному, тут даже кабаны не могут погибнуть по людски, ножичком под левую переднюю ножку, тут они должны быть убиты, как в штрафбате, всеми видами огнестрельного оружия и непременно на смерть, о кинжале от немецкой винтовки можно только мечтать. Как же тут можно огонь вести, тут столько народу, а что если мимо кто пальнёт? Не поранили на стадионе, так тут дострелят, у них ведь, ну, у этих, у охотников, ума-то не больно много, у них всё больше по части азарту, точно кого-то сегодня на вечерней поверке не досчитаются, карандашик ластиком сотрут, как и не было в списках бойца с хлебной фамилией. Свинарь, парень оказывается, ещё тот был хват, его только и видели с минуту командиры во дворе у кучи картошки, он как будто того и ждал, пулей унёсся в свои закрома и уже выпихивал толкая наконечником лыжной палки в зад здоровенному борову, а тот избалованный повседневными ласками и чесаниями за ушком, как дурак, шамкая и похрюкивая полез из своего загона, а затем и вылез окончательно на свет Божий. Хлопая лопухами ушей, потрескивая кусочками асфальта на зубах и хрюкая с ещё большим интересом, направился вдоль нашего строя, приветствуя каждого из нас кивками головы. Улыбка и радость засветились в глазах наших охотников, они увидели именно то, что и желали увидеть, объект был очень упитан, он был очень крепок и с таким фруктом приятно было иметь дело, на такого стоило устроить охоту, это достойный трофей, сала и мяса хватит всем, и даже кое-что останется свинарю. Всё стало так происходить быстро, как может происходить только в армии, люди стали, что-то делать, куда-то перемещаться, доставать ружья из чехлов, хвалиться патронами и помещёнными в них зарядами, стали спорить о том, кто будет стрелять первым и из каких боеприпасов, что делать после первого выстрела, и кто будет и как добивать жертву. Я не успевал переваривать информацию, а оказывается здесь у каждого своя роль, это делается не в первой, это нормальная процедура отстрела животных, что люди здесь и сейчас будут отдыхать, как настоящие охотники, и не надо никуда уезжать за город, вот тебе манлихер, а вот тебе хряк, бей его жаканом в бочину и вали затем его на спину, обкладывай свежей соломой и пали до посинения. Видеть настоящую охоту из засады на кабана раньше наверняка из нас никому не доводилось, понимал, что кабану не жить на этой ферме, но всё равно убивать его было жалко, даже не смотря на то, что мне очень не нравились его свиные глазки, маленькие, остренькие, прикрытые человеческими ресницами, он был очень добр, спокоен и наверное пока не чувствовал угрозы со стороны этих людей, он видел людей каждый день не в меньшем количестве, они кормили его и катались на его спине, он убегал от них и снова подобрев, подходил и прощал. Так и сегодня, его очень сытно накормили, очень тщательно поскребли скребочком, почесали за ушком, дали вкусную морковку, и теперь я рядом сними, вон они как мною любуются, наверное скрести собираются, вона палок достали сколько. Время уходило, кабан потеряв к нам интерес, занялся починкой асфальтового покрытия во дворе у того места, где сейчас горел огонь и в огромном котле запаривалась каша для обеда многочисленным хрюнделям, он пропихивал свою хряпу между щелей и делая вот так, колечком своего пятачка, взрывал гудроном залитую щебёнку и надкусывая её мелкими зубками потрескивал от удовольствия. Так вот почему участок заасфальтированного покрытия оказался уцелевшим только вокруг КАМаза вываленной картошки, всё остальное видать попало в желудку подобных рементников, что не съем, то понадкусываю, теперь ясно и понятно мне стало, почему хохлы так уважают всё, что связано со свининкой. Не ясно только почему я сам, не имея отношения к хохлам, так страстно обожаю всё Украинское и сало в том числе?

 Отправлено: 05.10.10 22:25. Заголовок: Окончание рассказа &..

Окончание рассказа "Кабанчик".

Скрытый текст

Охотников было три, ружей тоже было три, три спички тоже оказались зажаты в кулаке адъютанта, три, одна из которых длинная, но две, короткие. Длинная спичка должна была укоротить и без того короткую жизнь нашего упитанного и обласканного героя. Ему выпала почётная и благородная честь, быть съеденным первым в этом охотничьем сезоне, за это можно всё отдать, всё кроме своей жизни. Но об этом знали только мы и мы начали свой отсчёт чужой жизни. Длинная спичка выпала прапорщику Захарченко, толстому борову с огромным отвислым животом и писклявым голосочком, ему и стрелять первым. Кабанчик мирно бороздил просторы мирового океана, имевшего быть место во дворе и представлявшее из себя обыкновенную лужу, заполненную гнилой жижей и доходившей кораблю до самых ноздрей. Что мило кабану, то смерть охотнику, дичь уплывала и стрелять надо было немедленно, лужа не имела под собою дна и кабан уходил в неё всё глубже и глубже. И в этот момент прапорщик не долго целясь, саданул из вертикалки так, что ноги его заскользили на месте, его туша дёрнулась назад, залп из ружья оглушил и ошарашил нас больше, чем подводную лодку. Фонтан воды рядом с кабаном поднялся на полметра и так напугал его, что он пулей вылетел на сушу и помчался за котёл, который стоял на кирпичах и булькал от закипевшей в нём каши. Никогда не думал, сколько может доставить радости товарищам мазня охотника, сколько восторга появляется в их сердцах и какими они после этого становятся счастливыми сами, как же, мы ведь тебя предупреждали «бери с упреждением», не стреляй по воде, промажешь или того хуже, ранишь и беды потом нам всем не миновать, это с виду мирный кабанчик, но с его весом и жаждой жизни не может поспорить никто на свете. Вопль отчаяния и пропущенный ход, довёл до истерики стрелка, «хрена вы все вылупились, а ну пошли туда-то, туда-то от селя!», это обращение прозвучало скорее всего в наш адрес, гоните его оттуда и тикайтэ геть, давай, давай, швыдчэ. Вам хорошо с ружьями прятаться от кабана, а мы, что собаки загонщики, а что если он и нас тоже примет за своих обидчиков, что если не разглядит своими крошечными свиными глазками, а что если вдруг нас не смогут отличить от кабанчика и пальнут по команде длинной спички, спрятавшейся в комдивовский УАЗик. Хорошо ему, адъютанту руководить процедурой издалека, ну да ладно, одна нога здесь, другая там, за котлом с кашей. Палки лыжные в руки и в зад скорее пихать его побольнее, а самим бежать долой, подальше и от охотников, и от кабана, ну их всех к свиньям собачим. Азарт охоты разгорался с каждым словом, стрелять выпала охота старшине роты, он его кормил, он его поил, он его и убивать будет. Стрелять, я так понимаю, из ружья стоя и стрелять из автомата лёжа, скорее всего очень большая разница, охотники, по всему видать из них такие же, как из меня рыбак, ружьё нацепили и пошли стрелять по бутылкам, да по фуражкам, это мы где-то уже видели, знаем таких трепачей и похоже тут так же. Ружьё на левую руку, а я и не знал, что старшина левша, а я всё под правую, горячую руку опасался попадаться, а он вон как, а голову по бабьи к ложе, правым глазом норовит целить в кабана, это уже ни в какие ворота и даже не в красную армию. Но странное дело, кабанчик вдруг оживился и посеменил скоренько на старшину роты, видно признал, признал своего прежнего кормильца, а может отступного решил у него просить, но, как бы то ни было, расстояние между ними сокращалось, но выстрела не было. Отгоните его подале от меня, не можу йому в глаза подывыця, як свойя дытына, геть його от мэнэ. Мы конечно сделали пару «геть» палками по поросячьей жопе и еле успели увернуться, как за нашими спинами «бах», «бах» и «вииииуууу», аж до самого сердца! А, Б, ВЭ, ГЭ, ДЭ, мать твою Бог любил, да хтож так стреляет, что ж ты его по правой лопатке насквозь пулями прошил, сердце-то у него с другой стороны, бил бы в лоб тога, что ли, раз нравиться такой детский вой слушать. Раненое животное, заваливаясь на правую переднюю ногу, пошло винтом и стало забирать в сторону котла с кашей. Вскочив в горячке на бурт из картошки, оно не удержавшись на зыбкой основе, покатилось переворачиваясь прямо на кирпичную печку, в которой пылал огонь и ударившись об неё задом, завизжало ещё сильнее от вспыхнувшей щетины и сильного ожога, полученного от раскалённого котла. «Давай, Овсяник, не жди, стреляй, он сейчас нам тут всё разнесёт!», это кричали наши вояки, не сумевшие с двух шагов завалить мирно пасущееся домашнее животное, «давай, ну чего ты телешся!», снова кричали они ему. А Овсяник, став в настоящую боевую позу и взяв на мушку кабанчика, стал медленно к нему приближаться держа на далеко вытянутых руках своё ружьё. Куда делся кабанчик после первоговыстрела было не очень видно из за мешавшего обзору большого дымного костра и котла, парившего до самых облаков. Прапорщик куда-то ушёл следом за кабаном и все разом от этого смолкли. Где он был и что делал с кабаном, мы помыслить не успели. Топот ног бегущего прямо на нас кабана ввёл нас в ступор, ноги прикипели к асфальту, волосы поползли кверху, в горле кадык перекрыл дыхалку, а кабан продолжал не отворачиваясь переть буром по направлению к нам. Наступил конец первой серии или нет, скорее всего кина больше не будет, он нас сейчас поднимет на клыки (должны же они быть и у домашних кабанов такого возраста) и мечта моя точно сегодня же здесь и сбудется, стану я свинарём на один день, на один, последний день своей жизни. На фига мне такая охтничья радость, хоть бы тогда что ли всем оружие выдали, вон он, гляньте на него, какой неубиваемый экземпляр попался. Кабан, как оказалось не на нас пёр, там, позади нас, был вход в его апартаменты, туда он видно и стремился попасть и отлежаться, зализать так сказать раны и продолжить свою тихую поросячью жизнь, но видно не судьба его была туда сегодня попасть, даже на совсем короткое время. Жребий вечности миновал его, спички кончились, патроны остались, «тикайтэ хлопци на виранду, бо щас мы йому сатанюки такому пропышем дробом по одному мисцу». После такого, нас как ветром сдуло со двора, остался только УАЗик с адъютантом, который однако тоже только, что тянул свои волосатые ручонки к чужому манлихеру, в надежде отоварить свои карточки, оказывается спор-то шёл именно на них, кому что домой забирать и с хозяюшкой чем баловаться под водочку. Кабанчик, описав круг, с кровавыми глазами пошёл на второй. Высрелы забахали по двору ему вдогонку один громче другого, дым от бездымного пороха хоть и не был велик, но мешал нам следить за ходом отстрела животных. Кабанчик, искусанный и в спину и в шею и в лопатки зарядами из ружей, орал на всю округу, люди с соседних свинарников запирали свои хлевы спасая животных от разрыва сердца, вылезали на бетонные заборы и обращали свои взоры на бойню комендантской роты. Бойня удалась на славу, попали все, попали не одному разу. Попасть-то попали все, да видно эти попадания не были связаны с жизненно важными органами и кабан, устав от попыток прорвать кордон из охотников, пошёл на отличную хитрость, он взял, да и махнул под стоявший посреди двора комдивовский УАЗик, да и застрял там, зацепившись спиной за карданы и мосты, подломив передние ноги под себя. Адъютанта комдива только и видели там, хлопая дверцами он улепётывал на другую сторону машины и орал о прекращении огня. Он орал и носился с кулаками вокруг наших прапорщиков, его колотило от испуга или ещё от чего и он то хватался за ружьё прапорщика Захарченко, то за грудки старшины роты, а сам всё орал и никак не мог успокоиться. На такой охоте каждый наверное оказался впервые, я даже стал почему-то думать, что охота велась вовсе не на бедное и вкусное животное из семейства поросячьих, а прямо на самого товарища прапорщика, адъютанта его превосходительства, полковника Ушакова. И ещё не известно, кто получил больший стресс от такой бойни, сам кабанчик или адъютант. Я думаю, что три мушкетёра жестоко пожалели в последствии, пригласив на охоту, такого влиятельного и капризного человека. Я не знаю от чего умер кабанчик, от выстрелов по нему дробом или может от визга расстроенного адъютанта, но только потыкав его палкой в пятачок, все поняли, что он мертвее мёртвого и как его теперь оттуда доставать, знает сам Бог. Всё получилось у нас, как в сказках Корнея Чуковского «ох не лёгкая это работа, из болота тянуть бегемота», во-во, именно бегемота. Машина-то ни гу-гу, ни в зад и не в перёд, села на кабана обеими мостами, вернее он сам ей свинью подложил, и по всему видать, свинью немалую, пудов двенадцать. И что теперь с этим делать и как выходить из положения, знали только Он и Она, стакан, да бутылка, оказывается не всё тогда выгребли руки старшины роты из загашника, машина была военная и укомплектована в соответствие со штатами военного времени, в бардачке водителя всегда имелся положенный по описи, гранёный Малиновский стакан и поллитровая бутылка отличной пшеничной водочки Московского винзавода. Нервы у всех стали к обеду ни к чёрту, ружья покидали в багажник, нам велели найти, не теряя времени хорошую верёвку и заняться самым интеллектуальным видом спорта, перетягиванием канатов, а сами удалившись в горенку, попросили чего ни то закусить принести, да и хлопнули входной дверью. Верёвку найти проблемы не оказалось, вон их сколько на столбе понавешано, а вот как таким средством пользоваться? Пожалуй надо было и правда потренироваться и слава Богу было на ком. Связали удавку на руках, забросили куда подальше на ляжки убиенного и завязав морской узел потуже, стали пробовать «на раз, два, взяли» нашего новопредставленного. «И ещё взяли, и ещё раз!» и сначала задние, а затем и всё туловище стало казаться наружу из-под автомобиля. Автомобиль пару раз качнулся и встал на свои четыре колеса, больше такие дорогие машины не надо так близко оставлять от охотничьей засады, в этот раз обошлось, а что будет на Новый год, там я видел такое тело, а какие клыки у него оттопыривают губы и чего их только не спилили, ведь мясо с салом жрать никто не станет с такого борова, разве, что голодные солдаты, да и то может быть после недельного голодания на зимней дивизионке. На раз, вывалили довольные хорошим закусем и вкусной водкой наши именинники, оказалось суду по разговору, что ружья тут только и имели место испытания у некоторых, что все впервые стреляли по крупной дичи, что это только рекогносцировка, а настоящая охота только впереди, на настоящей заимке, на настоящих диких кабанов, которых так много расплодилось на немецкой земле и охота на которых очень сильно запрещена, а кушать так хочется и мочи терпеть больше не можно. Что надо было делать далее, ума большого имень не надо было, солома лежала рядом, место выбрано высокое подветренное, только спичку поднеси и эпиляция на всём теле кабанчика будет сделана полная. Спички в солдатских руках штука опасная, угольный долго ещё будет нас помнить и скучать, половина брикета, как пить дать, была испорчена когда-то нашим пожаром. Там уголь, тут солома, эка невидаль, палить так палить, может за работу ушки или хвостик обломятся. Ели ушки-то, или нет? Ели, конечно не могли не попробовать, вкуснотища, вон моя псина, уж с утра ими занимается, всё никак прикончить не может. Костёр из соломы запылал и с левого, и с правого бока поросёнка, потом на спину перекинулся, запахло сначала не очень, потом всё вкуснее и вкуснее, ножичком по горелому прошлись, подложили ещё по охапочке. Прошлись ещё раз ножичком по тельцу, обложили потеплее соломкой, накрыли брезентиком и уселись утомлённые вознёй рядышком, кто на чём стоял. Уселись и стали делить свиные деликатесы, ушки, да хвостик, еды не особо, но голод обивает здорово, собаку можно неделю не кормить, так и помрёт голодной с ушами в зубах. Выпили ещё вкусненькой пшеничной за наше здоровье, уж больно мы понравились нашим охотникам, выпили и снова закусили, а мы за ножички взялись и делая разрезы в необходимых местах, стали добираться до печёнки, а вы что подумали? Да за ради неё-то вся охота и состоялась, за неё-то весь сыр бор и разгорелся, уж больно организм соскучился по жареной с дымком печёночке, да по жареной крови со свежим нутряным сальцем. Уши нашего кабанчика мы съели быстрее моей собаки, но голод, как чувствовался в начале охоты, так и продолжал о себе напоминать и сейчас, еды было море, но жрать было нечего. Кабан только-только расстался с внутренностями, его ещё только собирались четвертовать, а нас уже заставили, как самых рукастых и способных выполнить не самую интересную и почётную работу, но что поделать, раз сказали нам вначале службы, что мы духи и прибыли мы для выполнения самых грязных видов работы, то и опорожнять от говна кишки и кэндюх покойного кабанчика, тоже выпало нам. Не знаю, как кто, но наш прапорщик Захарченко очень обожал употреблять в пищу жареный желудок или, как его называют в простонародье, требуху или «кэндюх», это уже по Украински, а старшина роты, так тот любил другое, настоящую рубленую домашнюю «ковбасу с часныком» и для этого собирался привезти с охоты метров двенадцать промытых и продутых гофрированных шлангов годных для набивки в них мяса с последующим копчением оных на самодельной коптильне, сделанной из бензиновой бочки и пары матерных слов. Вы пробовали давить фикалии своими беленькими ручками? Нет? А почему? Не приходилось служить или не приходилось кабанчиков колоть немецким тесаком, ай какая жалость, ну тогда вы много потеряли, мне они до сих пор те кишки в руках ощущаются с содержимым внутри них, а представьте, что их было несколько метров, а промывать надо было несколько раз холодной водой в октябре месяце. Тут никакого кабана выращивать не захочешь, тут и прониклись уважением к служивому свинофермы, мы сейчас подавим говно пальцами в кишках, а ему тут до ночи убирать, кормить поросят, себе жрачку готовить, прапорщиков выпроваживать и собирать всем рюкзаки с окороками, не забыть дедам на завтра украсть, наряду на кухню оставить, друганам танкистам отвалить бакшишь, о, сколько тебя ждёт люлей после сегодняшней резки, сколько с мясом за пазухой попадутся ротному на пути, подумать, так и жить не хочется, а жить-то над, да без залётов, иначе отпуска тебе не видать и через полгода жезлом на перекрёстке не крутить. День был сегодня длинный и трудный, это было видно по второй ходке Овсяника в магазин, водка имеет одно очень плохое свойство, она почему-то всегда заканчивается быстрее, чем ты успел рассказать до конца маленькую охотничью историю. Пока кое-кто кушал водку, кое-кто, а это были конечно мы, варили краденое мясо с картошкой прямо на костре, на улице, обложив бачёк досками и уместив его кое-как на паре кирпичин. Мясо варилось быстро, части печёнки мы уже растаскивали грязными руками, маленько пахнущими сыростью от кишок, а у некоторых и запахом поросячьего завтрака, не до конца успевшего пройти свой 12 метровый путь. Ели обжигаясь сладким, слегка подсоленным мясом, выхватывали ножами картофелины, дули на огненные куски и трясли в воздухе ошпаренными пальцами, а сами плакали от застилавшего наши очи дыма, плакали, но от казана с варевом не отползали. Ели столько, что нормальный человек за неделю не мог съесть, ели, как моя псина, когда мы её забыли выпустить из сарая на даче, а сами уехали на пару дней в город. Нет, собака была скромней, мы не ели, мы жрали, жрали кабана так, как он так не ел. Он был такой вкусный, картошка была такой рассыпчатой, а надзор за нами сквозь залитые зенки таким слабым, что не закончившись водка, мяса бы командному составу не досталось по определению, мы ведь дорвавшись, могли конечно не съесть, но понадкусывать, это как пить дать сумели все окорока и шейки. После того случая я перестал смотреть в сторону прилавка со свениной. Меня интересуют теперь только ножки Буша. Что было дальше? Да ничего, половина карантина оказалась в полукедах со шлангитом и стёртыми в кровь пятками и пальцами, а четверо идиотов застряли между первым и вторым этажом и как в Багдаде сутки кричали «в Багдаде всё спокойно!», ой, чёт не то сказал, кричали на всю комендантскую роту «занято!». От вида трясущегося варёного сала в ложке с борщом, наши кишки выворачивало наружу и мы вспоминали, как сами то же делали с кишечником кабанчика. Над обжорами хохотала вся рота, и каждый считал уместным каждый раз за обедом казать нам в своей ложке кусок трясущейся свинины с плоховыбритой щетиной и гоготал вместе с остальными над тем, как мы сворачивали приём пищи и выходили строиться. Вот такие вот дела.

 Отправлено: 06.10.10 05:59. Заголовок: Сразу все осилить сл..

Сразу все осилить сложно.Буду поэтапно...

 Отправлено: 06.10.10 14:33. Заголовок: Молодец, Володя!!! Р..

Молодец, Володя!!! Реально написано

 Отправлено: 06.10.10 22:27. Заголовок: Скажу сразу, что пиш..

Скажу сразу, что пишу без злобы, сейчас и тогда, это разные вещи. В смысле: когда приходится делать в данный момент, что-то, мне это не нравится, но делать приходится, через не хочу, через сейчас вырвет, но потом вспоминается, как анекдот, потому, что делать-то не надо противное, а вспоминать-так чего теперь не посмеяться над собой, было и ладно.

 Отправлено: 07.10.10 05:15. Заголовок: Володя,конечно же мы..

Володя,конечно же мы все понимаем,тем более все воспоминания воспроизводят дух и состояние.А как сейчас подается и какие были ощущения в реале-мастер имеет право на подачу блюда,так как он хочет!!!

 Отправлено: 07.10.10 20:05. Заголовок: Если будет время, не..

Если будет время, не поленитесь, найдите книгу "Десантура 1942". Написал парнишка молодой, книга про войну, но читается так, будто он сам там был, дымом на даче задыхался, но на улице читал и читал, за два дня без перекура одолел, произвела сильное впечатление, найдите и почитайте.

http://obuk.ru/book/58276-desantura-1942.v-ledjanom-adu..html<\/u><\/a>

И ещё эту почитайте.

http://obuk.ru/literature/23159-aleksejj-ivakin.-my-pogibnem-vchera..html<\/u><\/a>

 Отправлено: 08.10.10 07:36. Заголовок: Ну теперь работать в..

Ну теперь работать вообще будет некогда.Еще с утра ни одной бумажки не оприходывал.Все по форуму шарюсь.И кабанчик пока жив...

 Отправлено: 08.10.10 10:43. Заголовок: Владимир Мельников ..

Владимир Мельников пишет:

цитата:

Вы пробовали давить фикалии своими беленькими ручками

Это надо делать проще.В кишки заливается вода -ведрами...Принимал в этом участие.Но сцена казни удручающая...


Будучи молодым лейтенантом-получил задачу от командира полка-истребить бродячих собак,одна из которых искусала девочку.Дело,может быть и благородное,но бесчеловечное...Получил винтовку ТОЗ,патроны,не всегда,оказывается стреляющие,и отправился выполнять приказ.Придали мне двух бойцов и КАМАЗ.Об самом процессе рассказывать не буду.Этот грех на мне висит.Я знаю...но начать было очень сложно!!!А вспоминать неприятно...

 Отправлено: 10.10.10 23:01. Заголовок: Пришлось попробовать..

Пришлось попробовать потом жаренные кабаньи кишки, вкусно, но немного пахнет.

 Отправлено: 11.10.10 06:30. Заголовок: Их ,обычно набивают ..

Их ,обычно набивают требухой.Вкусные колбаски получаются...

 Отправлено: 11.10.10 07:54. Заголовок: ....Немцы вот знают ..

....Немцы вот знают толк в поросятах...100% безотходное производство...особое лакомство -жаренные пятачки и хвостики для избранных Володя, ты частенько наведываешься в Старый Свет...не пробовал?????

 Отправлено: 12.10.10 19:53. Заголовок: Опишу как работали н..

Опишу как работали на мясокомбинате в Галле и как коров забивали, поросят, как из морозильников таскали в штанах сосиски. У намцев очень идёт хорошо в пивных жареные индюшачьи булдышки, нежные и не давлючие, ешь, очень сочные и похожи сначала на блюдо известное в Праге под названием "вепрово колено", под пиво идут у немцев и в Вене тоже, свиные рёбрышки, в соусах трёх видов, килограмма полтора порция, мы вдвоём ели порцию.

 Отправлено: 13.10.10 08:24. Заголовок: Надо уже открывать т..

Надо уже открывать тему"кулинарные изыски..."

 Отправлено: 14.10.10 20:39. Заголовок: Пишу рассказ пока пр..

Пишу рассказ пока про присягу, там же 7 Ноября и стрельбы.

 Отправлено: 15.10.10 05:28. Заголовок: ну ,до 7 ноября мы е..

ну ,до 7 ноября мы еще подождем,а потом МЕРЫ !!!

 Отправлено: 15.10.10 19:28. Заголовок: автовладельцы (неко..

автовладельцы (некоторые типы) глазами автомехаников
Гламурное кисы. Если вы думаете, что блондинки ездят исключительно на дэуматизах, киапикантах и шевролеспарках, то фиг вы угадали. Гламурное кисо вполне может подъехать на «девятке», джипе «широкий» или двадцатилетнем БМВ, держащемся исключительно на немецкой обязательности. Тем не менее, несмотря на разнообразие марок, все эти автомобили страдают одной и той же неисправностью: «Ой, у нее там что-то бумкнуло...».
На механиков гламурное кисы смотрит с подозрительной брезгливостью – какие-то они, знаете ли не такие... Не с обложки дамского журнала, короче. Блондинки ожидают увидеть в автосервисе непременно прекрасного мачо, который, поигрывая мускулами, приобнимет ее за талию и развлечет несложной эмоциональной беседой (О! Я! Я! Даст из фантастиш!), пока машина сама как-нибудь починится. В общем, о работе механика они судят, похоже, по немецкой порнографии. Разочарование от этакого небритого мурла со следами масла на физиономии и облаченного в замасленный комбез бывает очень велико. Особенный облом происходит от того, что внимание этой рожи привлекает вовсе не ее макияж, а подвеска ее машины. И потому на вопросы: «Что именно бумкнуло? Где? Когда? На какой скорости?» – Блондинко только надувает губки, предоставляя механикам разбираться самостоятельно.
Машины гламурных кис чисты, благоуханны, полны кавайных няшечек, и осквернить их грязными лапами механика сродни кощунству. Однако под капотом обычно страх господень – масла осталось на кончике щупа (ой, а его надо менять?), шарниры клацают, резинки потрескались, шланги текут, провода искрят, колодки скребут железом по железу... Если даже до кисы доходит, что с машиной что-то не так, то это, как правило, уже предсмертные судороги умучанного механизма. Поэтому, когда механики, загибая пальцы на всех имеющихся руках – своих и соседских, - составляют блондинке смету по замене всего, то она, попискивая в ужасе, бежит писать в дамский форум о жутких немытых жадных хамах, которые посмели требовать с нее каких-то пошлых денег.
Как правило, ситуация разрешается визитом в сервис кисодержателя – мужа или иного какого бойфренда, - которому механики, облегчено вздохнув, демонстрируют, до чего довела автомобиль его блондинка. Если кисодержатель вменяем, то ситуация разрешается ко всеобщему удовольствию. Если нет – процесс повторяется в другом сервисе.
Гость с Кавказа Горячий южный парень чинит машину в одном случае – перед продажей. Машина Гостя – старая «копейка» или «шестерка», но на шикарных литых дисках, стоящих в два раза дороже всего остального, наглухо тонирована и вусмерть убита. Начинает Гость с Кавказа с того, что пытается впарить эту машину тебе: - Э, дарагой, слюшай, хороший машина, да! Дэд мандарын возил, отец мандарын возил, я манадрын возил – купи, ты возить будэшь! Недорого, слюшай, да! – и называет цену, относящуюся к реальности, как горы Кавказа к побережью Сочи. Поняв, что механик не повелся, нимало не огорчается, и просит: - Продать хачу, слюшай. Дарагой, сделай так, чтобы выглядел хорошо, да? Матор дымит? А, ты же знаешь – масло-шмасло, присатка всякий есть – налей, чтобы неделя не дымил! Какой дырка в кузов? Зачем сварка, зачем крыло замена? Залепи-закрась, харашо будет! Торгуется Гость с Кавказа зверски, и даже договоренную сумму норовит не заплатить полностью, придираясь, что: «Машина совсем нэ как новый! Как я такой машина прадават буду?». Зато вином и чачей поит обильно и бесплатно, развлекая механиков витиеватыми тостами.
Браток Браток сам под капот не заглянет – растопыренные пальцы мешают. Объяснить, что случилось, для него тоже проблема – словарный запас ограничен: - Слышь, брателло, там у меня чего-то тово, ну, этово..., короче, какая-то. Я ее тудыть, а оно …там. Типа глянь, как там чо... Браток, как ни странно, клиент уважительный – слова «дифференциал», «контроллер впрыска» и «лямбда-зонд» вызывают у него почтительный ступор. Разговаривать с ним надо вежливо, и, набравшись терпения, объяснить суть поломки в доступных терминах: - Видишь, братан, вот эту круглую железную фигню? Она должна вот эту раскоряку этак вот проворачивать. А она – погляди, - вот тут не доходит, а вот тут погнулась. Нужно, короче, эту ерундовину поменять на другую фиговину, ну и, заодно, еще эту штучку подкупить, чтобы два раза не лазить... В этом случае Браток пальцы не гнет, не быдлит, а, проникшись, спрашивает только, сколько эта фигня стоит и никогда не торгуется. Если ремонт не занимает много времени, Браток скромно садится на корточки и курит, не заглядывая в яму, и не мешая разговорами. Это поразительное умение часами сидеть на корточках, молчать и ровно ничего не делать, с полным отсутствием мыслей на челе – удивительный братковский талант, недоступный иным категориям населения. После расчета, браток непременно предложит тебе по дешевке пару-тройку краденых машин. Ну, чисто, в благодарность. Отказываться надо очень аккуратно, чтобы не дай бог не обидеть щедрого человека.
Тюнингатор Среднестатистический Тюнингатор – прыщавый молодой человек лет 18, которому папа отдал старую «шестерку». Ему очень хочется любви на разложенных сидениях, но девицы почему-то не спешат запрыгивать в его рыдван. Тюнингатор одержим мыслью, что врожденное несовершенство автомобиля можно замаскировать так, что девушки спутают его «шаху» с «бугатти» последней модели. Желтые брызговики, блестящие китайские зеркала, чехлы из меха чебурашки, руль диаметром с глушитель и глушитель калибром с руль он обычно устанавливает сам. Однако пацаны со стритрейсерского форума объясняют ему, что это уже некруто и вообще «колхоз». С этого же форума он узнает слова «наддув», «закись» и «нулевик»...Обычно Тюнингатор сваливается на сервис чисто случайно – как правило, у него гараж рядом. Вломившись в разгар работы - этак запросто, по-соседски, - он начинает сверлить мозг. - Слышь, Иваныч. А можно на шаху наддув вкорячить? - Все можно - честно отвечает механик, продолжая крутить гайки, - были бы деньги. - Слышь, Иваныч, мне тут пацаны обещали по дешману турбу от бэхи подогнать... Встанет, как думаешь? - Как ставить... – туманно отвечает занятый механик. - Слышь, Иваныч, а твои ребята могут сделать? - Мои ребята все могут! – гордо отвечает механик. - А что стоить будет?
Механик на секунду останавливается, производит мысленный подсчет и называет сумму. Тюнингатор, осознав, что это примерно в двадцать раз дороже, чем его шаха со всеми чехлами и синими лампочками, отваливает потрясенный. Денег у него нет, не было и не будет никогда. Ждите его визита примерно через неделю, с вопросами про закись. Зато менять сцепление и крестовины, убив их в любительских дрэг-заездах, он придет именно к вам, да еще и приведет за собой десяток таких же юных «гонщегов». Тюнингатор безвреден, безденежен, служит основой для анекдотов и его можно иногда сгонять за пивом.

 Отправлено: 17.10.10 18:40. Заголовок: Не знаю куда выложит..

Не знаю куда выложить сие. Утром сел писать рассказ, сижу, вдруг слышу петарды стали бахать во дворе, сижу дальше, сильнее бахают, салюта не видно в воздухе. Ну,думаю, откуда же они вылетают, что звук есть, а их самих не видать. Встал и глазищами эдак в окно, зырь, а там здоровый мужик, вырвав трубу из асфальта (их на неделе установили, чтобы не парковался никто на тротуар) и давай глушить по лобовому стеклу "вольвёшника", баба впервые его туда поставила за всю свою жизнь из нашего подъезда, так вот, пока пил неделю (30 лет отмечал) белочка посетила, вышел на улицу и говорит консъержке "там двое мужиков в машине задыхаются, дай топор мне или лом", та скорее закрылась (а хлопец с нашего 13 этажа), а он трубу из асфальта и давай коцать технику. Дырку пробил, расковырял и говорит "нету, сбежали".

Наряд дождался, всё им обстоятельно рассказал, они связались с отделом дураков и поехали, бросив трубу рядом с машиной.

http://www.youtube.com/watch?v=cQWKuYXqu10<\/u><\/a>

 Отправлено: 17.10.10 18:51. Заголовок: Да!!!Поставишь машин..

Да!!!Поставишь машину,а тут такой спасатель!!!Ужас ночи-черный плащ!!!Бабе повезло!!!И участникам дорожного движения...на время!!!
Страховку не получит,если только ОСАГО

 Отправлено: 17.10.10 19:08. Заголовок: Капут!!Деградация на..

Капут!!Деградация набирает обороты!!!!

 Отправлено: 18.10.10 21:06. Заголовок: Утром отпустили, пра..

Утром отпустили, правда вернулся с фингалом, теперь боятся, что вымогать под дурку будет деньги с женщин владельцев машин.

Ладно, выкладываю часть рассказа про присягу, потом остальное довыложу.

Скрытый текст

Присяга. Брат Александр заканчивал десятый класс 55 школы, я заканчивал первый месяц службы в армии. Все письма были обращены к нему только с одним, брат, не ходи сюда в армию, здесь тебя забьют насмерть, я сам за тебя отслужу, сделаю всё для этого, напишу Устинову Дмитрию, напишу в Политбюро, но! Но только я ещё раз пройду все эти ужасы, я выдержу, я уже это понял, но тебе отсюда только через груз 200, я ещё 730 плюс свои отбегаю на стадионе, перекидаю весь уголь на Угольном складе, перечищу всю картошку, поломаю все штанги и турники, я их зубами буду грызть, но только об одном прошу, не ходи сюда. Это не гон, это правда. В роту прибыл служить хлопец, не простой, а геройский, и дед его, и отец его, все служили в нашей дивизии, это было для нас необыкновенно, так необычно, это как героя Советского Союза встретить на улице, как маршала Устинова Дмитрия встретить в солдатской столовой, в очереди с котелком за добавкой. Парень попал в комендантский взвод, поближе с штабу и к тем людям, которые могли помнить по службе и деда, и отца, помнить героев и помочь внуку поближе узнать историю жизни героев-родителей, которые лучшие годы жизни и своё здоровье отдали воинскому долгу. Я думаю, что это было правильное решение вышестоящего руководства, а может даже и не вышестоящего, а просто это было желание наших отцов командиров, которые всё правильно поняли и сделали всё, чтобы хлопцу служба пришлась по душе, чтобы такой парень после службы рядовым, мог и дальше продолжить свою службу в качестве офицера Советской Армии. Хороший парень, хорошее решение, так бы каждому в жизни, но знаете, а я не один этому порадовался, да, я не шучу. Нам такой случай казался вымышленным, чтобы в него поверить, это было на самом деле, раньше приветствовалось желание служить именно в той части, где твои родичи служили или служил отец, или брат. Брат, не ходи в мою часть, куда угодно, но только не сюда, я такого за месяц успел насмотреться, что до пенсии хватит, иди в другую часть, в ГСВГ их так много. Тебя сюда не призовут, я успею дембельнуться в институт. Да, может быть, может быть останутся мои корешки здесь, но не факт, что они смогут тебя защитить, скорее наоборот, отыграются за мои грехи на тебе, отыграются как пить дать, ибо я не собирался быть паинькой и не собирался заниматься по отношению к молодому поколению благотворительностью и милосердием, я буду их рвать на части, я буду издеваться над ними день и ночь, я сам не досплю, не доем, но буду выжигать калёным железом из них дух борзости, буду наклонять их с периодичностью метронома, я жизни себя лишу, мы все встанем в кубрике и будем всем призывом их бить, бить и ещё раз бить, чтобы уйти на свой дембель с чистой совестью, так, чтобы знать, что им досталось ровно столько, сколько выпало огрести нам. Мы открыли счёт, мы, сами духи, но уже знали, как чмарить других будем, как они пищать в наших руках будут, как обольются горькими слезами их лица, как жестоко они пожалеют, что пересекли границу с Германией, мы выживем, мы дождёмся своего часа, час «Х» обязательно наступит. На всякий случай, коль подобный случился с хлопцем из комендантского взвода, я тоже решил поспрошать за службу по халяве у замполита, не знаю почему, но он больше мне казался искренним, может от того, что не имел понятия, что такое кичиться и что такое субординация. Спросил, да ответом было разочарование, да такое грустное, что и пожалел о спрошенном. Не знал, не знал, что дед твой герой Советского Союза, а чего ты раньше об этом молчал, говорит он мне? А я ему, да нет, вы товарищ лейтенант неправильно меня поняли, и вовсе он не герой, да погиб он красноармейцем, я его не разу-то и не видел, а он в самом деле ко мне интерес проявил, а кто же у вас Мельниковых тогда герой? Не знаю, говорю я ему, может я к тому времени стану, когда брату служить тут приспичит, мож у вас какой подвиг, не подвиг, а и совершу, может ядерная война с Китаем поспеет, я от бомбы вас, товарищ лейтенант, грудью прикрою, всё облучение на себя приму, вы только не омманите меня потом, пристройте братишку куда поближе к себе. Дурак ты Мельников и фамилия у тебя пустая, мели Емеля, твоя неделя и загадку под конец разговора мне подкинул, мол, что это : весь в муке, и хрен в руке? А я по части загадок не так себе, но эту сразу раскусил, дудки тебе думаю, не буду отгадывать, не доставлю тебе точку по свою сторону в разговоре поставить. Так и не стал больше на эту тему с ним разговоры говорить, а про ответ всю башку сломал, крутится обидное, но достать его не могу, не дотягиваюсь, знаю, что непременно пакость сказал замполит, не в его манере просто так бойца отпустить, он ему обязательно должен, что-то доброе и вечное сказать в утешение. День до вечера прошёл, он меня выцедил на построении и опять : ну так, что это было, а? Вот бес тебя дери, а люди-то слушают, слушают, да знают, коль замполит привязался с разговором, то пока роту на уссачки не положит, не отступит. Говорите, я не знаю, говорю. «Мельник поссать вышел!» Все в ржачь, я в ступор обиды, ишак тебя нюхал, чё они ржут, ни хрена ведь не поняли о чём мы с замполитом беседуем, может что с политзанятий осталось у нас, а он « Отставить! Равняйсь, смирнаааа, направо, рота с песней шагом марш!» У солдата выходной, пуговицы в ряд, ярче солнечного дня, золотом горят….Про что он с тобой про «Мельника» говорил, слева, справа, взад толкают пацаны, чё он отморозил про «поссать», колись Фаза. Замполит прослышал про мою репутацию и решил вдогонку подпустить ещё одного дурачка в тему. Стал портить строй и уводить в сторону первую шеренгу Андрей, так сразу получил под завязку, под бантик от замполита «Андрей, держи хрен бодрей!», то-есть я хотел сказать «Андрей, держи строй ровней!». Опять ржачь и мандраж, вдруг кого ещё зацепит, опять схохмит, давай, жарь товарищ лейтенант, а ну про кого ещё, до столовки немного осталось. Кормить стали кажется ещё лучше, сегодня на завтрак попался кусочек свежатинки из свинины, знамо дело, вчера кабанчика забили, мало кто про это знал, оно и к лучшему, от тех знаний только слёзы потекут при снятии пробы с убиенного зверским способом, несвойственным для домашней живности, вызванной расстрелом из манлихеров. Сало на пшённой каше лежало сверху и дрожало от прикосновения к нему вилкой. Жирок плавал красиво вокруг порции пшёнки, волокна не срезанного мяска манили укусить его и отгрызть с кончика вилки, шкура плохо просмаленного кабанчика ершилась во рту, сало, очень сладкого свежего вкуса, не отпускало челюсти, которые без команды со стороны мозга, перемалывали и хлеб и бывшие жировые отложения поросёнка, оно было ещё не остывшее от котла, оно не помещалось в одном рту, из-за него щёки растягивались так, что их стало видно из-за спины, глаза из-за этого стали такими, какие носят у Кирсана Калмыкии, глотка глотала кусок вместе с застрявшей в ней вилкой, кусман перекрывал кислород и жёлтые круги пошли в глазах. Был известен подобный случай, когда у нас на глазах, выпивший мужчина, пытался закусить в попыхах куском жаренного сала, крупно порезанного и шкварчащего на сковородке, вдруг выпучил глаза, начал заваливаться набок, а изо рта торчал хвостик вилки, человек задыхался застрявшим куском, а вилка попала вслед в горло и ни туда, ни сюда, а дочь кричала «папа, папа» и сделать никто не мог из нас, мы были детьми, и конечно кроме интереса в этой ситуации ничего не понимали, нам было непонятно, что происходит, мы были примерно шестилетние, а человек без помощи так и задохнулся, я этого всегда боялся, но ел, за столом, как тот дядька и ничего не мог с собой поделать, может я тогда был не прав и выглядел смешно, но по-моему, рядом уже допивали чай и начинали выполнять команду «рота встать, выходи строиться!». Хлеб белыми кусками парочкой, так и остался лежать на моей половинке тарелки, а в карман брать теперь никто не решался, чай описал полукруг и спалив кожу на губах и кончик языка и выплеснувшись обратно, осел на столе в пластиковом бокале. Шайба из масла с примесями комбижира полетели в рот, обида на самого себя осталась до обеда, хлеб всему голова, а чаем и того больше, соседи смотрели на хлеб с осуждением, но ни взять, ни сунуть куда себе на виду, тоже не решались, дурак ты Фаза, больше никто. День до обеда я только и делал, что думал о хлебе, я всё время думал, остался ли он не съеденным или его могли выбросить дежурные. И я в этот день для себя решил сменить место за столом, попробовать, так сказать сесть подальше от выхода из столовой, туда, где первые начинают уже кушать и выходят, однако тоже последними, сесть туда, куда выцеливают присесть старослужащие, ну что же, сказано, сделано. Попытка не пытка, если будут бить, скажу, ошибся. Работы в этот день не проводились никакие, их сделано было множество, мы стали готовиться к празднику Великой Октябрьской революции, чистили сапоги, гладили шинели, чесали их металлическими щётками, чтобы повысить шерстистость, как у известного персонажа из мультяшного Простоквашино, чистили асидолом бляхи и пуговицы, стригли сами себя перед зеркалом в быткомнате на первом этаже, набивали канты на ПШ и парадных рубашках. Шинели на глазах у всех приобретали товарный вид, они были приятного тёплого цвета, в них было теплее чем в бушлатах, в них ты чувствовал себя и кумом королю и солнцу братом, в них мы пробовали выскочить в район курилки и мчались по ступенькам роты обратно в казарму, в них курили, отставив ногу в сторону и посматривали по сторонам на мимо проходяшие батареи артполка, которые ползли мимо комендантской роты в свои казармы пока, что ещё в бушлатах, чумазых от отработки, грязных от грязи, кургузые от старости и сырости. Бушлаты с наших плеч ничем не лучше бушлатов пушкарей, грязные и вонючие, усыхали до сорок шестого размера, подвешенные в наших ротных сушилках и дожидались нас до окончания такого короткого перерыва в работах. Шинели грели ноги, было куда сунуть руки, мы перестали отличаться от старослужащих, нам стало намного уютнее и спокойнее перед другими военнослужащими, в любом из проходивших мимо нас ранее мы видели преимущество в сроках службы и каждый черпак для нас считался потенциальной опасностью, только лишь из-за того, что он имел боевую форму, но не как мы, имевшие форму рабов из карантина. Носились в шинелях, не огребали от старших, все были под настроением хорошего, поползли слухи и домыслы об отпусках, о внеочередных повышениях в званиях среди сержантского и ефрейторского состава, каждый вёл сам свой табель о рангах и «давно пора бы» себя продвигал наверх к благам, сравнивая свои полезно выполненные дела с подобно награждёнными и давно съездившими в отпуск. Отстригшие себя сзади в косую линеечку, портили портными ножницами себе далее и виски и чубчики, стряхивая на пол с себя шерсть вперемежку с перхотью, образовывавшуюся от собачьего мыла, прижигали одеколоном порезы от безопасной бритвы, плевали на обрывки газеты и заклеивали ими те порезы и раны, палили ПШ раскалённым утюгом до образования стрелок, плевали на шкваркающий утюг с жёлтым днищем, выводили песенки из личного репертуара и никак не могли поверить в то, что даже здесь можно жить так же хорошо, как на гражданке и оказывается, что есть всё-таки шанс у моего брата, на то, чтобы также, как и я пережить ужасы переходного периода и дождаться законного дембеля с головой положенной на плечи, но не в тумбочке по утру. Заигравшиеся приборзевшие детки надоели дневальным, надоели дежурному по роте и нам дали из роты лёгкого пендыля, ружейка была открыта, ротный шарил по ящикам с секретными противогазами, пересчитывая их, как противотанковые гранаты, их, ну эти противогазы, никто и никогда не видел и ни разу не надевал наверное, все ждали долгожданной войны с Китаем, поскольку другого зла пока не было, теперь я соглашаюсь с той доктриной, какими были мудрыми наши партийные и военные руководители, считавшие, что нигде в мире нет такой опасности, кроме как Китайской. И теперь каждый из нас это почувствовал на себе, надевая на ноги китайские кроссовки, надевая на тело китайские шмотки, летая на самолётах с левыми китайскими деталями на них. Ой Китай, ой Китай, дай пожить спокойно нам. Ротный с дежурным по роте сержантом перешли к другим ящикам, ящикам-гробам, в которых оказались при вскрытии какие-то трубы, больше похожие на пожарные шланги, диаметром 111 мм, странного цвета , под названием игла. Игла, я представляю себе, могла быть цыганской из такого тубуса. С такими тубусами за плечами, только меньшего размера, бегали студенты старших курсов МЭИ, но с этими, похоже, так не побегаешь, с такими только на крыше сидеть, гонять скворцов на моей даче, которые за один прилёт не столько сожрали, сколько вытоптали земляничную поляну, а я за ней целый прошлый год, как за маленьким ребёнком ухаживал. Обе решётки были открыты в ружейке, ящики с иглами потащили в коридор, нам, как самым бестолковым, которые всё норовили набиться в коридор и всё своими глазками получше рассмотреть в ружкомнате, ведь другого такого случая может и не представиться в жизни, ведь каждому хочется узнать, а каким вооружением мы обладаем, какое оружие нам придётся узнать На втором этаже, в помещении для хранения парадной одежды, тоже стоял гомон, там старшина роты возился выдачей парадок наряду, заступающему в ночь, внутри комнаты спорили, старшина шумел и шутил в меру, его побаивались, но подыгрывали с интересом, скаберзничали тихонько, по поводу и без повода. Конечно, не все жили тогда хорошо и одевались прилично, это и сейчас наблюдается среди призывников, не все и сейчас белый хлеб видели и ели досыта, естественно, что забота старшины и чистота в роте, сытость на столе и уют в кубрике, многим и до сих пор кажутся несбыточной мечтой, а тогда, поев как следует, одевшись в чистое, естественно почувствовали себя людьми, такими, какими должны быть все люди на свете. Дневальным всё это порядком поднадоело пожалуй, они стали чаще и чаще делать нам замечания, а потом просто взяли и всучили нам свои рабочие инструменты и на глазах у старшины роты, заставили заново натирать пол на втором этаже, старшина принял шутку, как превентивную меру против безобразников, которые хоть и хороши, но порядок есть порядок и его нарушать нельзя. Работать конечно же было в лом, но полотёром, который почему-то называли «Машкой», работать было не трудно, гоняй себе от стены до стены, звякай себе по коридору, да звякай, чего проще, щёточкой пройди по обе стороны и делов-то. Со второго этажа, после трудотерапии, нас как ветром сдуло, но на первом этаже мы тоже не задержались, там было ещё похлеще, ящиками был завален весь проход в коридоре, духи суетились и прогибались под тяжестью неподъёмных ящиков с оружием и противогазами, по лицам тёк пот, стоял мат и гвалт, дежурный тыкал под бок всех кто ронял ящики и обещал в будующем поквитаться с лодырями и борзунами. Лучше всего было в эту минуту действительно свалить из помещения казармы, пусть их, сколько ещё нам их таскать в жизни, побудем в курилке пока всё уляжется и о нас снова вспомнят. Руководство ротой готовилось к праздничным мероприятиям, ротный лично проверял и перепроверял оружие, старшина роты подгонял обмундирование, взводные приводили во вверенных подразделениях технику в порядок, наводили чистоту, драили полы, чистили норки в подвалах, выгребали отовсюду мусор и выбрасывали различный хлам. Карантин сегодня видимо и дальше будет отдыхать. На свежем воздухе, под ласковым солнышком, сидя на скамейках перед ротой, было так хорошо и уютно, люди из разных концов Союза могли в располагающей обстановке познакомиться получше друг с другом, шёл обычный в таких случаях мужской трёп про самоё большое «тилькы у мэнэ», самую красивую только в моей деревне, самую крутую тачку только в моём гараже и самый быстрый и увесистый кулак в моей руке. Все откровенно врали, проверить было всё это невозможно, с этим враньём им жить и дальше, не прибавить не убавить, смотри не запутайся в том, чего в жизни никогда не было. По разговору все могли не ходить в армию, почти все имели чувих, абсолютно все их пялили, пялили даже те из трепачей, которые вначале разговора заявили что не имели пока знакомства с девушками, возникал тогда в голове людей вопрос, так, что же они тогда «спали» в койке. Люди, пока ещё не солдаты, столбили территорию, за которой им предстоит жить дальше, но выходило так, что чем меньше человек за собой чувствовал силы и мужества сопротивления, тем больше он придумывал про себя небылиц. В душе может быть мы и осуждали и себя и других, но соглашались по какому-то молчаливому сговору, уступали пока и не высовывались, как бы верили авансом, язык без костей, потом вычислим и вычистим откровенную брехню, зачмарим трепача и авторитет поубавим перед другими, жизнь она всё равно выправит со временем, человек не может терпеть долго, когда вокруг врут и врут, и приходится с этим незримо бороться, но когда-то терпение лопается и человек взрывается, убивая морально фантазёра и выдумщика, если мягко об этом явлении выразиться. Народу в курилке стало прибавляться, люди подходили из штаба, их автопарка, включались в беседу, знакомились ещё точнее, одёргивали завравшихся, стреляли сигареты, докуривали бычки, выгоняли слабых со своих законных мест и всё шло дальше, как ни в чём не бывало. За милой беседой не заметили главного, треск мотоциклетных моторов, который мы сначала не приняли за, что-то существенное, неожиданно ворвался в наше окружение, заполнил воздух вокруг территории, прилегающей в комендантской роте, мимо роты на высоких скоростях стали проноситься один за другим около десятка боевых мопедов, все как один с колясками и седоками в них, задние сиденья так же были облеплены седоками, приникшими к спинам водил, их лица были спрятаны за странными масками, теперь бы сказали, что масками рекетиров, но тогда это были скромные намордники из шерстяной ткани. Бойцы в чёрных кожаных куртках и таких же чёрных галифе, подпоясанные белыми ремнями с портупеями через плечё и белой кобурой на нём, в белых касках с красной полосой по краю и пятиконечной звездой, люди ладно сидели на своих местах, они были притягательны, скорость приличной для перемещения по гарнизону среди людей, мощь и гул моторов напоминал гул мессершмитов, чувствовалась сила в таких странных средствах передвижения людей, не верилось, что по прошествию стольких лет с момента окончания войны, такая техника всё ещё востебована, мотоциклы должны были, как и конница исчезнуть из современного подхода к боевым действиям, мелковато и не надёжно это смотрелось в свете будующей ядерной войны с империалистами и космополитами, но мотоциклы уверенно катили, они реально ездили, они были в строю и на сто процентов справлялись со своей службой. Седоки, управлявшие тяжёлыми мотоциклами, держались уверенно в своих сёдлах, руки в перчатках торчали из рукавов с обшлагами из опоясывающих рукава белых краг, были положены ими на могучий руль и с его помощью выписывали замысловатые виражи на брусчатке, часть из которы делалась умышленно ими и было видно, что это обычный гон со стороны старослужащих мотоциклистов, что необходимости в выписывание сальто-моральто не было нужды, а всё делалось исключительно за ради хвастовства и выпендрёжа и не иначе, но как бы то ни было, петли на дороге типа объезда мнимого препятствия, взятие горки с прибавлением газку и гашение её тормозами, зигзаги и бодание друг друга, переворачивание на повороте люльки на себя так, что не предупреждённые пассажиры аж вставали с её дна в полный рост, дабы не быть выброшенным из неё и всячески пытались восстановить равновесие перевешиванием в обратную от мотоцикла сторону, они кричали что-то в шоке через наложенный на лицо намордник и не были услышаны в рёве моторов, которым давили и давили в глотку топлива. Мотоциклы, очень напоминающие немецкие Цундапы, летели и не ведали преград, их вели так, как никогда бы пунктуальные немцы не водили даже тогда, когда по ним вёлся фланговый огонь из засад. Всё что до этого я видел в своей глупой, детской жизни и на гражданке и тут в сапогах было перечёркнуто , и стёрто с мягкого носителя свободной информации под названием «пеньноль», а в просторечии-мозг, всё начинало новый отчёт и писаться тоже, писаться информация будет теперь только с этого яркого жизненного момента. Всё поглотило и меня и моих трепачей курильщиков, мы высыпали встречать героев утреннего перелёта Галле-Ораниенбаум-Галле, героев по расчистке улиц и автотрасс от пластиковых трабантов и жестяных Варбургов, от Иф и Мерседесов, от нечисти, которая пыталась прошмыгнуть и встрять в колонну вводимых из Ораниенбаума танков на случай неудачного восстания рабочих и кооператоров пролетарского города Галле, чтобы встать на пути иностранных миссий и грудью закрыть перекрёсток, но не допустить съёмки ввода войск «не в Чехословакию и обратно», это делалось регулями на каждый день, помеченный в календаре красным цветом, это будет делаться и мною, этот день среди нас назывался так «наступил для немцев День Советской армии и Военно-морского флота», отдыхай вместе с нами, отдыхай и не рыпайся, треснут пластиковые борта трабантов пополам, задетые гусеницами танков на забитой вами самими, как гусями дороге, не фига ставить с вечера свои игрушки на обочинах, мы идём. Матаки проносились мимо роты, они примчались из-за клуба артполка, они летели к своему гнезду, их гнездо было в автопарке за ротой. Жаль не разглядеть никого неудалось, жаль не подумал сосчитать машин и регулировщиков, теперь поди узнай, кто из них герой, а кто только этим и воспользуется случаем, чтобы и себе славу спиди-гонщиков приписать, кто потом узнает без намордников, ты или кто другой выписывал зигзаги на трассе, и про номера не успел сообразить, да что толку, всё равно я не знаю кто и на каком мопеде ездит. Эх незадача, ну да ладно, скорее бы присяга, да на колёса и долой из города на свежий воздух «даёшь Германию и немочек!». Одно беспокоило, а доверят ли мотоцикл если нет водительских прав, хотя немцы-то всё равно не проверяют права, у них нет на то право, все права на Германию у нас, какое им дело, еду я с правами или в тумбочке забыл, или они меня в Москве в автошколе ДОСААФ дожидаются. Ладно, доживём посмотрим, завтра 7 Ноября, праздник, покормят наверное чем-нибудь вкусным, кино про немцев покажут, к землякам в артполк и ЗРП схожу, по гарнизону погуляем, непременно к танку сходить надо и в генеральский магазин, у дота, где пруд покрутиться подольше надо, ну там видно в общем будет, завтра будет завтра. Сколько же их есть на самом деле, конца мотоциклетной колонне не было конца, а начало колонны уже выписывало по автопарку роты круги почёта, вот там-то и полетели первые подарки из мотоциклетных люлек. Самым коронным номером было вывалить зевнувшиго духа или черпака на повороте их люльки, делалось это во время захода на поворот, там, где заканчивалась разметка для проверки тормозов у автомобилей. Длина автопарка была примерно метров 150, въездные ворота были на углу у пушки на постаменте перед артполком, а конец забора был у склада артполка, рядом с ДОСовскими казармами и поворот естественно располагался там, так вот, мотоциклы въехав в ворота, уходили набором скорости вправо и гнали набирая обороты по прямой, разметка тормозной дорожки быстро мелькала пешеходными полосками, сетка выездных ворот неумолимо надвигалась на седоков усевшихся на К-750, очко заднего седока сжималось пропорционально уменьшению расстояния до забора, голова самопроизвольно прижималась к спине ведомого мотоцикл, руки с ручки сиденья переползали на живот водителя грозной машины, обхватывала его с силой удава, замыкала свои руки в шерстяных перчатках в морской замок, губы шептали и за себя и за товарищей «Господи пронеси этого идиота», намордник покрывался испариной от подборотка до макушки, ноги тоже были при деле, они плясали на ножках, покрытых тяжёлой резиной, в поисках наилучшего сцепления. Скорость принимала угрожающие пределы, акселератор газа оставался в крайне неприятном положении, седок в люльке после пробега мимо заправочной, оставшейся ровно на середине беговой автопарка, начинал медленно таять на глазах, он вдруг начинал уменьшаться в своих физических размерах, голова переставала выглядывать из-за обреза люльки, она неожиданно оказывалась не на шее человека, а между его ног, руки снизу помогали ей оставаться там, голова ведь была не одна, на ней, не забывайте, сидела железная каска, удерживать такое гэ между ног сами понимаете, было не так просто, и вот сейчас, да, именно сейчас, в эту минуту, водитель мотоцикла начинал выкуривать седока из люльки, празднующего труса, методом придуманным байкерами комендантской роты. Этот метод заключался в следующем, как только пассажир терял над собой пространственный контроль и прятал голову в песок, то есть в люльку, а задний седок крепко прицеплялся руками и ногами к водителю, гарантируя им обоим остойчивость и управляемость мотоцикла, и исключение столкновения с забором, водитель К-750 сбрасывал газ и вилял рулём вправо, а затем сразу резко влево и уходил на крутой вираж по дуге влево, образуя правильную окружность. В этот самый момент пассажир, находящийся в интересном положении и утративший контроль над местоположением мотоцикла на трассе, высовывался из люльки, его тело по инерции продолжало подниматься всё выше и выше выталкиваемое и руками, и ногами, он был уже счастлив тем, что скорость упала, мотоцикл готовиться войти в дугу поворота и пройдёт её явно на малой скорости, а далее прямая и торможение, раззява приходил в себя, вновь обретал чувства, отвлекался на дешёвый трюк, а водитель мотоцикла в это время добавив резко газа, а мотоцикл известно вам, имел на скорости приличное ускорение, он не утратил свою кинетическую инерцию, повторюсь для особо одарённых, что водитель в этот момент делал резкий поворот руля влево, не докатив многого до забора, мотоцикл отрывал от земли колесо люльки, раззява выскакивал из неё на разогнутые ноги, начинал инстинктивно перевешиваться в обратную от мотоцикла сторону, продолжая ещё активнее выталкивать себя наружу. Водитель, ловко выписав дугу, уводил машину ещё левее с курса, а затем резко сбросив газ, бросал руль вправо. Коляска со всей силы билась колесом о асфальт, мотоцикл выбрасывало вправо, раззява по инерции выскакивал из люльки и летел во весь рост из неё, размахивая в воздухе ногами и слетающими с них сапогами, он летел перед мотоциклом быстрее собственной тени, а мимо него слева и справа проносились другие машины, обошедшие хулигана по большей или ещё меньшей дуге, они видимо догадывались о приключениях с продолжением и подумали заранее о том, чтобы обезопасить себя и машины от юмористов местного масштаба. Водила хулигански бил по тормозам, машину несло и корёжило на асфальте, шёл дым из под шин, через сетку автопарка со стороны крыльца комендантской роты перепрыгивал ОМОН и мчался на перехват залётчику. Дырка гвоздём в талоне напротив буквы «А» была тому уже обеспечена. Прапорщик Гузенко бегал быстро, номера мотоциклов помнил хорошо, силой тоже, говорят не обижен был, правда вот, ростом Бог его обидел, но зато злостью он этот недостаток с лихвой покрывал и гордился этим, его рука не по одной холке гуляла, гуляла, заметим, исключительно за дело и никто никогда не мог его в этом упрекнуть. Раззяву догнали тоже, он со страху чуть не наделал себе в штаны, этого-то больше всего и опасались, имущество казённое, впереди праздник, засранцы кому нужны? Мы не делали открытый рот и не остались безучастны, не будь дураками, а почему бы нам такими быть, когда вон они, два прапорщика, зампотех с травмой миниска и головы и командир взвода мопедов, рванули напрямки через сетку, а чем мы умнее их, туда же долой, в автопарк на разбор полётов. Гарь и дым от сгоревшего мотоциклетного масла заволокла всю округу, железные кони только-только перестали газовать и носится, как угорелые, часть из них покатила и осталась на мойке, часть побросали возле «ямы», часть уже закатывали к заправке на руках черпаки из мопедов, а остальная часть помчалась выручать будующего сильно битого батогами фулюгана. Кто примчался к мопеду, мы или взводный с зампотехом не важно, я запомнил только одно, намордник срывали две руки, руки командиров, но палка гуляла по каске и плечам только одного, зампотеха, потому как Гузенко, командир мопедов ещё недостаточно падал на правую ногу и не успел обзавестиь контузией миниска, и палкой тоже.

 Отправлено: 18.10.10 21:08. Заголовок: Продолжение первой ч..

Продолжение первой части рассказа "Присяга"

Скрытый текст

Сейчас, если бы спросили водителя «где ваши права», он полез бы в бардачок и достал бы их от туда, если бы спросили блондинку о том же ответ был бы примерно таким «мои права в Конституции», а на вопрос зампотеха «где твои права шалопай», ответ был ещё короче «домой выслал!», вот так вот, не больше и не меньше, фиг вам, товарищ прапорщик, дембель я, через пару деньков прощаться будем, как Славянка. Первыми из роты уже ушли в Союз самые дальние, Омичи, Красноярск, Тюмень, Казань, Адлер. Остались самые ближние, Москва, Питер, Борисполь, да самые ближние, сверчки да будующие прапорщики. Сгною, сгною сука в нарядах по роте, это гнобил залётчика Сергей Гузенко, зачем гноить, не надо никого здесь гноить, на «норку» его на мойке. Норка это не то, что подумали женщины, да, соглашусь, норка, это очень красивое животное и оно имеет очень ценный и красивый мех, из него ещё делают иногда шубки для дам и к ним воротнички, у маленькой и юркой норки есть замечательные глазки бусинки, но наша ротная «норка», была лучше, у неё были не глазки, а глазищи, глазищи бездны, в них мог отражаться человек полностью, и тачка, и ведро с длинной верёвкой тоже. Интересно было смотреть, как происходят разборки, может пригодиться каждому, служить ведь долго, да и элементарный интерес тоже влёк и манил, залётов было много, но свидетелем каждого хотелось быть из-за обычного человеческого желания, ведь иначе и нечего быдет рассказывать на дембеле, а дембель он такой длинный, он ведь по времени поболе будет 730 дней службы. А рассказывать надо много, часто и случаев из жизни солдата комендантской роты должно быть много. «Построиться!», команда была адресована мопедам, прибывшим с регулирования. Команда на построение разнеслась быстро, она достигла эпогея, в смысле конца автопарка, мотоциклисты летели на полусогнутых к КПП, где уже шло построение, стенка бойцов в чёрных эсэсовских костюмах в две шеренги росла и выросла в ширину метров на семь, во главе строя стоял старший сержант Александр Алабугин, человек образованный, с высшим педагогическим образованием, почти учитель, рядом с ним стояли почти все мопеды из его кубрика. Алабугин был по должности замкомвзвода, имел крепкое телосложение, волевое лицо и рост под метр девяносто. Нижняя челюсть его была выдвинута немного вперёд, как у арийцев, но огромные, свисающие до подбородка усы, элегантно устраняли этот недостаток, хотя лицо и без усов имело правильные черты и на нём отражался явный интеллект умника. Парень он был очень сдержанный, спокойный, как удав, имел приятные манеры и красивую походку, его одежда была сшита на манер офицерской, он был весь стильный и обаятельный, к нему люди сами льнули и успокаивались в его присутствии, он никогда не повышал голос, уважение и авторитет сами решали все проблемы, он не умел волноваться и психовать, он делал всё спокойно, не распыляясь на мелочи, приколы и подковырки, знал свою работу на ять, но самое главное, он не имел командирского голоса, как такового, голос был сиплым, грудным, но из-за тишины вокруг, в момент его появления, его команды были слышны и понятны, а это главное, ор и крик не всегда являются ключевыми в решении проблем. «Взвод, равняйсь, смирно! Товарищ командир взвода, личный состав мотоциклетного взвода после выполнения задания по регулированию танковой колонны построен, больных и отставших нет, заместителькомандира взвода, старший сержант Алабугин!», «Вольно!». И понеслось…Товарищи бойцы, вы что себе позволяете, да вы хоть знаете, где вы находитесь и какую миссию вы выполняете, на вас смотрит весь Советский народ до последнего винтика, мы являемся передовым отрядом Советских вооружённых сил, нам Родина и партия доверила тратататататата, Ленинский комсомол вместе с папапапапа и так далее и в том же духе до подхода командира роты. Ротный только и успел сказать, отставить, где этот ….издюк, ко мне! За мной, шагом марш! И пошёл, перекатываясь с пятки на носок, тихо-тихо, в сторону эстакады с мойкой, туда куда Макар телят ни разу не гонял. Дивизионная губа (я потом рассказик кину про наших залётчиков) была слабым представлением о каре небесной, «миг-21» на дивизионной губе ничто по сравнению с тачкой с номерами 00-00 ВЛ, сковородка сатаны дешёвка против ведра с верёвкой, чистилище валгаллы, детский сон против «норки» на автомойке. Кто хоть один разок в неё заглядывал, видел свою подружку с косой за правым плечом. Тачка всегда сияла блеском, белый номер от латексной краски был заметен от КПП, ведро всегда висело в своей петле на трубе, «приходи кума любоваться», назывался пароль доступа к выгребным работам. «Мама не горюй», был отзыв каторжанина. Приближаться за ротным с испытуемым, большого желания не было, всё и так было отлично видно от КПП, слава Богу, сизая мгла успела рассеяться, ротный полез вниз по ступенькам, он сам всё любил доводить до конца, задание каким выдашь, таким ты его и получишь, поэтому передоверять кому не след не торопитесь. Убийца трусов семенил опустив голову ниже пояса, дембель был не в маю, не всё могло быть по …..известному месту, можно теперь рассчитывать вместо Одессы загреметь в Пулково или Мигалово, не иначе ротный шутку воспринял в серьёз, а это уже плохо, на губу не возьмут не за три, не за четыре мешка мела в придачу, и бидон краски не поможет, цемент сразу сказали не предлагать. Спустились вниз по бетонным ступенькам двое, на верх поднялось на одного меньше, кто-то загремел ведром, кто-то вытер пот под фуражкой. Ага, понятно, ротный вытирает пот, боец нырнул в бездну. Ротный прошёл мимо нас и мельком сказал нам «желающие есть помочь товарищу?» , «есть сказали мы!», «подержите ему верёвку, увижу, что катаете за него тачку, поменяю с ним местами, вопросы есть? вопросов нет» сказал он сам себе и удалился. «Командиры взводов собраться на совещание, остальным заниматься по плану предпраздничного дня», это он уже чуть позже вдогонку нам. Как вы думаете, что каждый стал делать? Правильно, в такой ситуации необходимо заявить окружающим следующее «ой, я совсем забыл, у меня ведь зажигание не выключено» или «чёрт возьми, я же не заправив поставил его в бокс, ну давайте, пока, я убегаю!» или, …ули вы вылупились, это уже нам, духам, а ну бегом умчались и чтобы через минуту «норка» была пуста и блестела, как у кота яица, вперёд, я сказал. Это дежурный по автопарку нам, не грубо конечно, но вполне доходчиво. Последние слова я придумал здесь по ходу писания, тогда я их не успел дослушать, ноги раньше мозгов управились, спасибо им, вынесли прямо к яме. «Яма» Куприна наверное и правда существовала, живой Куприн служил мопедом в роте, родом из Северного Казахстана, правда он не чистил «норки», он ведь тёзкой писателю приходился, поэтому только за одно это его и чтили в роте, но дружок был из окружения Куприна, правда постарше на годик. Бетонная яма, глубиной пару метров служила ещё с времён Кайзера, и была предназначена для осмотра автомобилей с нижней точки зрения, на яме мыли машины, на ней проходили обкатку движки на «горячую», в яму стекало всё, что могли зацепить протекторы авто и притащить эту дрянь сюда, а после мытья тут и оставить. Хорошенькое дельце, собирают все со всей Германии грязь и кидают в одну единственную норку. Делать нечего, и там шугают и тут снизу ор, встали в рабочий конвейер, один ведро за верёвку кидает вниз, прогнувшийся черпает им вонючую жижу болотного цвета и консистенции, вдвоём тянем ведро, полное фикалий на верх, перехватываем руками за дужку ведра, переваливаем содержимое в тачку, которую держит в равновесии третий и ведро летит снова на голову залётному, мат или не мат, человек уже и сам не в состоянии понять, то ли он ругается, то ли гимн ГСВГ читает, а ведро «бууууль» и верёвка два раза «дёрг, дёрг», и пошло на гора содержимое недр старой Германии. Тут сам Мюллер свои машины парковал, а может и даже Эйзенхауэр джипы чистил уайтспиртом, короче, ведро вниз, как вверх и так много раз, пока тачка не заполнится по обрез бортов фекалиями из норки. Половину в тачку, треть на свои штаны и куртку, треть на товарища, одна семнадцатая на пол, четверть летит вниз в виде «обрата». Молоко, когда перегоняют, часть обратно увозят, «обрат» называется. Матюков услышать пришлось несколько новых, до сих пор ими с удовольствием пользуюсь, русский ведь всё-таки человек, без матюков никак не можно, не поверят, что не хохол. Спасибо ныряльщику, и матюкаться научил, дал на это посмотреть с иной точки зрения, действительно помогает в работе, на одно ведро три матюка из русского фольклёра, два из татарского, и один среднеодесский, и тачка полна жижей, приходи кума любоваться. Гонять тачку до мусорки, что располагалась у столовой артполка, ну, там, за кучей земли , где был штабной тир, мопед нам не позволил, сказал в шутку, что мол хоть и права он выслал отпускником домой, гонять всё же будет «QP-00-00ВЛ» сам без эсминцев, то бишь нас духов, мы, сказал он нам ещё не прошли ни 100 км, ни 500км марши и поэтому даже такое примитивное средство передвижения не может управляться салагами из карантина, дух он ведь не может этого делать, туг, говорит он нам, особое доверие необходимо, а его, ну это самое доверие сподобился выписать аж сам командир роты, тут думать надо, как лучше то доверие оправдать, вот такая заковыка, муха ему в рот. Ну это мы, последнее, думаю правильно поняли, кому муха в рот. Перекурим, тачку смажет, тачку смажем, перекурим, это про нас и выгребную яму. До мусорки минут семь с пустой тачкой, с полной заливкой того больше, катить такую дуру с хлюпающей от борта до борта жижей одно удовольствие, если катишь конечно не ты, а удержать в равновесии гадость в тачке не всем по уму, тут долгая тренировка нужна. Тачка в надёжных руках шла, как по линеечке, ни вправо ни влево, никакого тебе крена, видно хозяин хорошо в своё время отработал спецнорматив по гонкам по горизонтали, семь-восемь минут туда и четыре-пять обратно. Не очень-то и покуришь в его отсутствие, только пыхнул кончик папироски с севера, как пора на абордаж с вёдрами в яму кидаться. Сколько таких ходок успел сделать боец не мог сосчитать, а может не хотел, не моё это дело считать, моё дело успевать бегать блевать за кучу с песком, там не один я успел Айвазовского изобразить на песочке, там все приложились, слава Богу было чем, свинина с кашей переварились отлично, желудкам можно было спокойно ставить оценку «пять». Чем они там машины моют и откуда это дерьмо здесь накапливается, но такой тухлятины поискать, лучше бы старшина роты лишился двух-трёх мешков мела или там ещё чего, но не мучил парня задембельскими кошмарами, лучше бы дембель потом на гражданке во сне дрожал от холода губы, задыхался бы во сне от едучей хлорки посыпанной вокруг параши, корчился бы от шума подтекающей воды в бачке, только не это. Провинился один, а страдать теперь должны четверо, а то пятеро, жестокие нравы, муха тебе в рот, конструктор автомоек Вильгельма Кайзера. Никогда не курил, а тут сунули в рот папиросу, на, говорят, а то всё нутро вывернешь наизнанку, дымком его заглушить надо, клин клином, говорят. Но курить мне не понравилось, вместо работы пришлось сесть на песке и думать, то ли кашлять от первого курева, то ли продолжать блевать. Спасибо дневальному, во время прибежал и дал команду готовиться к обеду. Чиститься долго не пришлось, стираться в пору. Тольку от замывания пятен оставшихся от жижи, вонища за километр, вот посмотрели на дураков, сами такими остались, ну как теперь перед строем появиться, крамздец всем троим. Строй карантина быстро набирал парней, минута-другая и «равняйсь, смирно, с места с песней, шагом марш», только нас и видели, летели вокруг парка с другой стороны, мчались галопом по не уставному, напрямки вдоль аллеи с платанами, мимо ГДО, на встречу взводу, огибавшему стелу против часовой стрелки. Скунсы, вонючки, уууу, это в наш адрес, но кушать-то никто не отменял, попинали, в строй загнали и справа по одному в столовую шагом марш. Три пролёта на одном дыхании, дверь на себя и мы в тёплом и светлом помещении солдатской столовой, не останавливаясь прямо до упора, туда, до противоположного выхода, там еда холоднее, да и поесть подольше можно, ведь известно, что первыми покидают столовую именно те, кто и садятся за стол последние, так-то вот, это я недавно просёк, до этого тупо кушал первое и сразу на выход, даже не знал, что было на второе. Дудки, теперь всё будет по-новому. Только уселись, а тут как тут тот дембелёчек, что как выяснилось, очень сильно провинился, шасть за наш столик и как буд-то тут и сидел с самого утра, даже и подумать нельзя плохого за ним чего ни-то, только странно от него пахнет, как-то, а так ничего, чистая парадочка, всё отутюжено, сидит как влитой на стуле, когда только успел переодеться, а, подбросили водилы до столовки, тогда понятно его быстрое появление здесь. Пару духов долой он выгнал из-за стола, ко мне, уже имеющемуся, велел позвать ещё пару из тех, которые так кстати недавно скрасили его тяжёлые минуты жизни, велел «наливай» поварам и откинулся на спинку и стал нас в упор с интересом рассматривать. «Наливай» на дембельском языке означало, накладай чего Бог послал из офицерской столовой. А Бог послал сегодня огромный говяжий масёл, полный нежно розовых мозгов, кусочков розового мяска по обеим частям кости и веер свиных рёбер. Я не спрашивал своих напарников о том, что они тоже в тот момент почувствовали, сидючи за дембельским столом, но я блин клянусь собственными достоинствами, что будто в пещеру к первобытным аборигенам попал, этот масёл я видел на зоологии на школьном плакате, там группа полуобезьян в кругу соплеменников, выворачивала огромные лопатки из тела поверженного мамонта, вокруг пылал огонь, всё это происходило будто бы в загоночной яме, куда и завалили бедного мамонтошу, там же сидели их жёны и сопливые рахитичные детки обезьянки, каждый был занят только одним, поеданием своего самого ближнего родича. Примерно так и я себя тут увидел, дембель отдавал свой единственный масёл, отдавал положенный по ритуалу только ему, таков в роте был заведён порядок, никто его не нарушал и каждый ждал свой масёл сразу после приказа министра обороны. Приказ прямо указывал в этом: с такого-то сего дня, масло не есть, питаться исключительно говяжьими маслами и поросячьими рёбрами, духов не обижать, передать пытошные ведомости кандидатам в ночные демоны и не принимая ни чьей стороны в спорах, готовиться к большему, к выходу на заслуженный дембель. При виде подноса с горой костей и мяса, я невольно вспомнил мультфильм про кота в сапогах, вспомнить пришлось конечно не самого кота, на фиг он мне приснился, вспомнился людоед, так вот , этот-то людоед сидел теперь перед нами и приняв на стол поднос, принялся отбирать себе лучшие кости, размером с половину меня, пробовать на зубок мясо а помусолив со всех сторон костищу, решил поделиться ими с нами, расщедрился, так сказать, за героическую помощь в трудную минуту, решил позволить, как Чингачгук, откурить от его трубки мира, то есть пососать масёл через дырочку в нём, поковырять пальцем после него в трубчатой кости мамонта или буйвола, не знаю, чем нас тогда кормили больше, выколупать так сказать и попробовать мозгов бычатины, прямо, как у Джеймса Кука, съесть мозги врага своего, чтобы стать таким умным, как орангутанг. Нет, не так, съесть чужие мозги, чтобы во сне свои не просрать, так кажется Кук выражался, это когда читаешь из первоисточника. Я, кажется, маху снова дал, хотел как лучше, но получилось как у Черномырдина, чёрт его побрал этого мопеда, да и кто заранее знал, что дело сегодня именно так сложится. Не дай Бог ещё заметит, что подарком его не очень-то довольны, в раз доверие потеряем, хотя на фиг нам его доверие, день, два и «рота строиться для прощания с Васей Пупкиным» только его и видели. Зря уселся сюда, хотя хлопцев он сюда моих тоже сам затащил, тут моей вины кажется нет, но карантин с интересом смотрит, думаю вряд ли кто стал завидовать нам, сидеть в кругу дембеля и поедать его мослы, значило нажить надолго себе неприятностей от кандидатов. И это вполне закономерно, ни дня не служили, а маслами обжираемся за дембельским столом, а как же полуторагодичный обряд поста, воздержания от скоромного, а, я вас спрашиваю? То-то и оно, люди набычившись на нас смотреть будут, и поделом, нечего бычатиной разговляться не дождавшись великого престольного праздника всего Советского народа, дня 7 Ноября. Ой, как я затрясся, ой как мне жить захотелось в неволе, я от этого масла бычьего, который-то и поднять не каждый сможет, да на другой конец стола, к бачку, я говорю борщ буду сначала, а масёл гоп на поднос, у нас эту гадость сразу выбрасывают после того, как бульон сварят, мясо срежут, а бульон процедят. Выбрасывают в мусоропровод, а тут его как ритуальное блюдо дикарям подают, нет, правда, ну какой дурак мог до этого дойти, они ведь ещё и пованивают эти дохлячьи кости, вари не вари, духан исходит и кишки мутит не хило. Я только-только опорожнился за боксами от запаха исходившего от нечистот «норки», как тебе снова подсовывают тест на беременность, сколько можно надрывать желудок, дайте ему лучше поесть и согреться, завтра праздник, выходной как-никак, обязательно нужно, чтобы мы на глазах нормальных людей превращались в дикарей, пожирающих чужие мозги. Силы воли хватило схватить бачок и загрести побольше прямо со дна гущи, борщ у нас варили на манер украинского, в смысле, мясо варилось в самом борще, потом доставалось оттуда, разрезалось на кусочки по 30 граммов и вываливалось обратно в котёл, доводилось до кипения и подавалось. Бульон был очень сладким и наваристым, скалки плавали в два вершка сверху бачка. Бачки были немецкой сборки, это были современные округлые эмалированные кастрюли с ручками и округлыми крышками, такие я видел на днях в ИКЕА, кастрюль было две, побольше, для первого на четверых и вторая, поменьше для второго на четверых. Кружки были пластиковые, тарелки мелкие и глубокие алюминиевые, подавались всегда одна в другой. Кстати, кушать мы должны были из обеих тарелок, пачкать их велелось старшиной, хотя наряд и казал кулака за спиной или себе под подбородком, но старшина был непреклонен, надкусывать, то есть пачкать, так все и баста. Борща навалить получилось, да вот как теперь с ним справиться, когда в соседнем бачке макароны по-флотски обнаружились, я таких на гражданке и не пробовал, нет я правду говорю, не все питались так, как мы в армии, ну макароны с сосисками, сосиски с горчицей, макароны спагетти, солянку там, заливное иногда из судака, да, точно, ни разу не пробовал рожки с провёрнутым говяжьим мясом, обжаренным на сковородке с лучком в масле. Компот их настоящих сухофруктов, мммм жесть, не обед, а тут на столе осклизлые маслы ползают от одного к другому, мусолить пришлось братве за совесть, дембель мне одному простил прегрешения, долго чикаться с остальными не стал, себе рёбра, вам кость буйвола, как медведь и мужик из известной сказки, тебе, говорит мужик медведю, вершки, а мне корешки, когда брюкву делили и наоборот, тебе Миша корешки, а мне вершки, когда урожай ржи делили. Морды от жира у душков моих стали маслянистыми, блестят, как у разбойников острова сокровищ, добрый дембель попался, всех до рвоты накормил. Я на десятой минуте от лоханки борща не знал куда деваться, ел дальше уже без чёрного хлеба, не помогало, пузо наливалось, но борщ не вмещался, догадался вовремя за вторым потянуться, пока мопед за компот принялся. Наш компот тоже пошёл в его пузо, нам добавки сказал он обязательно принесут, макароны по-флотски представляли из себя: отварные рожки с пропущенным через мясорубку пережаренным мясом с луком, разогретые в котле до необходимой температуры. Ремень упал на колени, рука успела вовремя его сковырнуть, лопнул бы от обжорства, а на стол компот из числа добавки принесли, карантин, кажется, команду какую-то получил и стал вставать из-за стола и потянулись людишки на выход. Первый стол пошёл, второй, третий….до нашего ещё не докатилась волна вставания. Рожки с червячками провёрнутого мяса с цыбулей так и запихивались под компот, так и утрамбовывались слой на слой, ёмкость желудка оказалась большей, чем я предполагал, никто и не заметил, как я потихоньку вмял полбачка макарон по-флотски и прилил их сверху компотом. Что с воза упало, то скажем так, пропало, нечего мусолить было пустой масёл, да слушать бредни товарища дембеля, куй железо пока не остыло. Поесть удалось на славу, как теперь правда в глаза своим смотреть, а ладно, сейчас нам подфартило, вчера другие зажали косточку, завтра третьи прикопают на чёрный день, не хуже моего тузика, нечего себя совестить, ещё как повели бы себя другие, хотя никто не остался бадью самодельную в виде выварки таскать из норки на осклизлой верёвке, тогда чего-то не очень, хотя глядя на товарищей по карантину, вроде нет явных осуждений. Наверное каждый сидя за столом думал в своей тарелке, делал, как я и судя по внешнему виду, голодных не наблюдалось, то ли привыкли к нам и стало жалко чмарить свой взвод начальнику карантина, то ли обида взяла за обижаемых подопечных, ведь одно дело самому воинским премудростям учить, это одно, но смотреть, как издеваются другие, сами недавно чмарённые и может ничем не лучше нашего, это совсем другое, видно отцовские чувства всё-таки взыграли в отцах командирах, да и научились мы кое чему, не такие уж мы необучаемые. Ладно, о чём я мечтал сбылось, переварить бы теперь тихонько, жаль добра-то, люди варили-варили, старались-старались. До вечера было личное время, погулять по дивизии пока не удалось, сказали, что могут обидеть, да и заблудиться или там потеряться можем по неосторожности, ищи потом вас. В чайную тоже сказали до полгода не ходить, там, мол очередь большая из одних дембелей, дедов, да кандидатов, вот рассосётся маленько после трёх-четырёх вылетов ТУ-154, станет поменьше народу, тогда, мол и милости просим вас к нам. Мы поверили, а куда деваться, мы ведь всему тогда верили, ладно пол года не срок, обождём. Вечером киношку запустили в ротном кинозале, «отряд специального назначения», вроде так называется, я всё время путаю его с «отряд особого назначения», про войну, про то как «Катюшу» из воды доставали. Я так обрадовался, так обрадовался, мы его на спецпоказе смотрели в «Октябре», туда перед показом пришли все артисты и режиссер и мы слушали половину вечера про фильм, а потом вопросы задавали, а они нам отвечали, а потом свет погасили, и началось кино. Я такого клеевого ничего тогда не видел, мы плакали в темноте, когда убили мальчишку, который пошёл на дно, а кролик продолжал сниматься в кино и поплыл дальше, мы аж вышли на сцену потом после просмотра и стали ругать режиссера, за то, что он не правильно кино снял, нам и правда было жалко героя, мы дурачьё требовали лучше убить больше на одного фашиста, только оставить в живых, понравившегося героя, на что режиссер нам отвечал, ну что же, ничего не поделаешь, это не я, это сценарист так написал, жаль того гада тогда не было, понятно, почему его не пригласили, ишь, антигерой проклятый. Я весь фильм мешал смотреть другим, я всем на два дубля рассказал сюжет, меня сначала терпели, а потом корректно заткнули, ударом фуражки сзади по кумполу, я такого за всё только хорошее никак не ожидал, сначала обиделся, а потом и сам присмотрелся, да столько нового разглядел, что пожалел о том, что весь фильм насмарку, и перед другими хвастуном выставился, дурак в общем, если перевести на медицинский. Ночью после отбоя во сне, за мною долго немец гонялся с автоматом вокруг копны с сеном, а я всё пытался от него отстреливаться, а автомат не нажимался, тогда я стал в него плеваться, и доплевался до того, что сосед съездил по морде, я на самом деле оказывается это делал. Но я так и не понял спросонья, кто ударил, я не знал, как проснуться и спастись, чёртов немец, я его и сейчас помню, страху нагнал, ужас как. Я серьёзно говорю, не придуряюсь, ложился спать и думал, а нас немцы ночью тоже будут тыкать шомполами в ухо, как тех 200 солдат, или живот распарывать и клубникой набивать, или ещё как, но убивать, ведь столько историй пришлось услышать про варварства оккупируемых, что и служить-то толком не хотелось, спал и думал, на левый бок или на правый лечь, какое ухо меньше в жизни пригодится. Да тут черти сержанты придумали фишку, проверяли, можешь ты служить в комендантской роте или слабак. Сажали спиной к проёму дверному на табуретку и наблюдали за тобой, а ты должен был сидеть смирно и не бояться того, кто называется «Домовой», сколько просидеть надо так, никто не говорил, но сев, понимал, что матка опустилась ниже среднего, со стороны затылка холодела голова, у висков волосы отходили вверх и ты не выдерживал такого эксперимента, оказываясь в слабаках, да и как они высиживали, мы только могли верить со слов, но выходило так, что по-любому, мы слабаки и трусы. Я потом на гражданке пробовал один дома так сесть и посидеть, ничего не вышло, гаденько скажу вам, попробуйте как-нибудь.

 Отправлено: 19.10.10 23:15. Заголовок: Продолжение рассказа..

Продолжение рассказа "Присяга"

Скрытый текст

Утро красит нежным светом, замполита опять в бабском трико нечистая принесла, как чёрт в нём сидит, думали мы, наверняка сидит под дурацкой шапочкой петушком. Было бы в наше время это, капеллана пригласили для изгнания бесов из него. Не успели глаза продрать, как трещётка прошлась по кроватным спинкам, подъём и всё такое, опять пять, за рыбу деньги, теперь только дошло до меня, почему такая очередь образовалась у кабинета командира роты, где принимал посетителей старшина роты. В очередь писались с ночи, как писались на гражданке за стенками «Слава», гардеробами, австрийскими или югославскими сапогами, коврами, так и здесь, писались чтобы попасть в наряд на любой праздничный день, седьмое, восьмое ноября или просто на воскресенье, писались, чтобы отдохнуть от праздника, не то замполит задушит в своих объятиях от слишком платонической любви. Только глупый человек ждал воскресенье или государственный праздник, люди, умудрённые жизненным опытом пытались спрятаться «на тумбочке» или попасть в наряд в любое другое место, в столовую, в штаб, уехать на выезд на своём такси, сбежать от роты как можно подальше. Такого скопления начальства в одном помещении ротного, как в праздничный день, такого количества приказов из взаимоисключающих параграфов не наблюдалось в обычный день, дурдом начинался с подъёма и не заканчивался даже наступлением команды «рота отбой». Пока время было 6 часов утра, рота начинала подъём. Не верилось, что в парадных брюках и ботинках нас погонят на кросс, не верилось до последнего момента и команда «рота, бегом марш» с места никого не сдвинула, мы стояли и не бежали, а замполит и оглядываться даже не стал, глупый он, что ли, или наивный до такой степени, что уверен в нас, как в собственных гончих собаках, тем даже команды давать не надо, они всегда умнее охотников, сами знают куда надо бежать, собака только делает вид, что это хозяин ею командует, не хочет его расстраивать, кормит ведь иногда, а то совсем перестанет, пусть его, так и мы. Луп-луп, луп-луп с одного на другого человека, замполита уже не видно, уже у входа артполка метров через сто пятки мелькают, и догонять уже не догонишь, а оглянется, так всё поймёт, обида будет полной, такого человека, который считал, что нашёл себя по прибытию в роту пару месяцев назад, что за это время мы успели проникнуться чистотой его души, вроде всё шло, как надо, люди понимали его, он понимал нас, ничего не могли предъявить такому прекрасному человеку, но, но какая-то пружина не завелась, что-то щёлкнуло сразу во всём коллективе, рота не поняла шутки юмора, рота стояла, замполит скорее всего с самого начала обо всём догадался, догадался о том, что рота «не пошла» за ним. Не пошла, как у Миколы горилка. Историю про это на Украине знает каждый ребёнок. Жил один сусед зажиточный, другой працювал и день ночь, богаче который, горилкой пробавлялся, регулярно её употреблял за здоровье и за ради придания аппетиту пэрэд обидом, чи посли сього, другый дитэй нарожав сим душ, жинка рожать уморылась, у доми усэ пусто, шо у мэнэ в клуни. Як пэрший чоловик выгонэ горилкы, так зразу сусида клычэ «Игнат, будь ласка, зайды на мынутку, жинка клычэ», ну сусид до Мыколы и идэ. «Ну шо?», «Шо-шо, курячье капшо, выпый за мойэ почьтенье!», Гнат и выпьэ. Рас выпыв, два года выпыв, ну скилькы можно, каже вин своей жиньци. Треба Галю ставыты барду, бо самогон, марки спотыкач гнать будемо вже на осёй ныдили, всэ, баска, я сказав, скилькы можно тытрпиты стыд вид сусидыв, хватэ кажу, мый выварку, риж буряк дрибненько у ночвы, залывай из крыныцы воды и шоб чирыз нэдилю барда булла готова и градус имила найвыщий. Галя нарезала сахарной свеклы, залила её ключевой водой, добавила дрожжей и поставила всё это в тёплое место, накрыв крышечкой сорокалитровую кастрюлю. А через недельку, Галя с Игнатом, как белые люди, ночью в клуне, подальше от дома, подальше от нюхастых участковых и преседателей сельсоветов, выгнали четверть самогонки и на утро пригласили к себе Миколу. «Мыкол, пидь сюды, дило йэ», ну Микола и пийшов до Гната на «дило». А «дило» того стоило. «Мыкол, сядысь с краю на лаву, Галю, налывай!» Галя налила Малиновский стакан самогона Миколе, а Микола он чего, Микола потянул горилку в сэбэ. «Ну шо? Микола?», «шо-шо, ны пишло!». «Як ны пийшло?», «Ну ны пишло и всэ». Галя ещё стакан двестиграмовый налила мутной вонючей жидкости. Кто пил, тот знает, такую гадость надо пить, крепко зажав левой рукой ноздри, а правой переливать содержимое из стакана в глотку, так и Микола пил, только нос не затыкал, не было необходимости, такую клюкву, как у него в прыгоршню нэ вложешь. Мыкола цедил молча, стакан за стаканом, литр за литром, а у хозяйки с хозяином стаканы так и остались не пригубленными, а Микола на вопрос «ну, шо?», отвечал по шаблону «шо-шо, курячье капшо, нэ пишло!» Бутыль горилки сусид выцидил, приложился к таканищам и Гали и Гната, но на вопрос при поглощении остатнего стакана горилки продолжать твердить «шо-шо, ну нэ пишло! Ось шо!», «Да скажи ты бисова людына, шо ны пишло? Га? Микола?» « Нэ пишло обратно, шо-шо!!!» Не пошло и у нас обратно. Не сапоги, ботинки на ногах, не надо шума Шура. Ноги в руки толпой без соблюдения строя до самого стадиона пердячим паром несли нас вороные ботинки, несли без шума и пыли, ботинки были чистые, брусчатка не копила пыли с момента своего возложения на дорожную пыль. Кто придумал солдатские ботинки, спасибо вам и низкий поклон, в них бы и совершать замогильные маршброски, не зря видать стали нынешние духи бегать в кроссовках. Теперь то мы были на равных, у нас ботинки и у замполита кеды, он старый, мы молодые, наша дыхалка крепче и это мы сейчас кое-кому докажем, сделаем, как говорят «на раз» замполита, «на два» будем у роты. Утро так не правильно начавшееся, перешло во что-то более значимое, я не понимал во что, но что есть духу мчал за всеми в какой-то странной эстафете, никто никого не подгонял, каждый рвал когти, как после драки в соседнем селе за девчат. Ботинки шлёпали подошвами по брусчатке, бежать было на столько удобно и легко, что ноги прыгали козлом и не уставали, дыхалка странным образом не подводила, а запыхавшись, через момент чувствовал, что ноги есть мочи гнать дальше перед собою, замполит так ни разу и не оглянулся, молчал пока не стали обгонять в запале. Оборвал взбесившихся одним словом «и раз, и два, и три, и раз, и два, и три!», чух-чух-чух….чух-чух-чух-чух….туууу с галопа перешли на бег паровозиком, чух-чух-чух-чух….понеслись колёсные пары по кольцу, рты пороззевали нормальные люди впереди у казарм, что за чухня в темноте несётся ни свет, ни заря, кто успел в такую рань в гарнизоне прогнуться, откуда столько залётчиков. Ааа, старые знакомые, комендачи, «королевские войска», красные погоны, давненько вас не видели с прошлого воскресенья, аж пять дней прошло, стали ужо по вам скучать, думали не увидим больше, говорят вас там совсем задрочили в роте. Говорят, да новый призыв в аккурат поспел, на таких где сядишь, там и слезешь, яйцеголовые пошли духи, тупой и ещё тупее, ни хрена не хотят службу понимать. Ну, не забывайте нас, почаще тут по утрам копытцами по асфальту стучите с батькой своим черномором, почаще. Вся дивизия нас уже в лицо узнаёт, хоть бы маршрут кто сменил нам, тошно людям в глаза смотреть, специально небойсь выставляют нас на показ, смотрите мол, за хорошее питание и глотание, головой в дерьмо в бочке. Веселее этого утра, пожалуй, больше не было за службу, бегали, конечно не одну сотню раз, но бег по собственному желанию и в удовольствие, даже у меня поднял настроение и вселил веру в свои физические силы, хотя я никогда не курил и дыхалка не подводила, но всё равно трудности были определённые, здоровья не хватало не у кого, выматывали на карантинных каруселях и доходяг и барбосов, умучивали так, что мочи хватало лишь доползти до койки, не накрывшись одеялом до конца, захрапеть ещё при заходе на поворот в положение «на правый бочок». Трудно сказать, как жил замполит, наверное как и все люди того времени, вся жизнь которых проходила в солдатской казарме или на полигоне, личной жизни, как таковой не предполагалось, гражданский костюм представлял для таких людей не меньше чем недоразумение и странное изобретение неизвестной надобности, офицерская форма одежды была более нарядной и практичной, она смотрелась в зеркале лучше цивильной и давала фору домам моды и Кутюрье и Версачи, о такой одежде и её качестве только можно было мечтать, эта форма всегда выглядела праздничной, даже сейчас после революции устроенной ельцигноидами, носить её стало ещё больше, чем до 1991 года, одних «Витязей» и «Кинологов» только у нас полторы сотни наберётся на какой-то микрорайон, а таких хлопцев становится всё больше и больше, пусть армию распускают, Минины и Пожарские в своей среде найдутся всегда. Грустное начало, счастливый финиш, в автопарк на физзарядку замполит не погнал никого, приказал привести себя в порядок, велел произвести не по уставу, раннее умывание и построение на завтрак, события торопили, нужно было успеть к раздаче слонов. Что за спешка, куда спешим, но ответов нет, как нет, молчок и никаких гвоздей. Разговоров столько пошло, столько, что каждый сказал за одно это утро слов больше, чем солдат говорит слов с товарищем во время дежурства по парку, ночью, когда тихонько попискивает «Алдан», играет музыка, клонит в сон, а ты мелешь и мелешь всё подряд без совести и без разбора, по сто раз одно и то же, и товарищ уже не считает нужным делать тебе замечания по поводу сотого пересказывания из придуманного в жизни случая в семнадцатом варианте исполнения брехни. В половине седьмого рота в полном парадном обмундировании застыла на построении на завтрак, наряд по кухне получил по телефонной связи точное указание «наливай!», да, если бы наливали то, что вы подумали, хорошо вам сейчас, сидя за компутером, есть и что наливать и во что наливать, а нам, стоя в том строю наливать могли только чай в виде крутого вара в пластиковые кружки. Такая была у нас традиция, сахар всегда клали сразу весь в котёл, заварку варили там же, как Туркмены, зелёный чай варят, только жир бараний не клали, и лепёшки не подавали, тога у нас ни того, ни другого в части не было, туркменов кстати тоже ни одного не было, всё больше свои, хохлы, да бульбаши. Так вот, чай начинали наливать только тогда, когда рота трогалась от здания комендантской роты, а идти строем даже с песней, было от силы минуты четыре, минуту-другую на подъём по лестнице в столовую и секунд сорок на посадку за столы, садились быстрее, чем вставали, жрать хотелось уже с ночи, часов с пяти. И такой чай, пока ты ел кашку-парашку, успевал остыть со ста десяти градусов, до ста. Пить такое могли разве, что люди из дома «хи-хи», они не понимали, что значит горячо, а что очень горячо, им не говорили про это, не хотели расстраивать и они пили всё подряд и не плакали, но мы-то почти люди нормальные, хоть пока и в духах прописаны, нас-то за, что морить варом в сто градусов, понятное дело, всё на столе так и оставалось. Одним хлебом и спасались с маслом, масло положишь тоненьким слоем, да к языку им поближе, тогда и кипяток не так страшен, тут тебе и еда, тут тебе и лекарня. Пожрать дурак только не любил, не зря всю ночь карпы живые снились, карпы во сне, это к удаче, дохлая рыба или голые девки, это к болезни. Девки давно не снились, долго жить буду. Не зря торопили в столовку, стол завален был до отказу, тут тебе и каша рисовая, с хорошо промытой крупой, без мазни и клейстера, крупинка к крупинке, тут и кусочек свининки со своего свинарника и кажется на нём кусочек мяса настоящего проглядывает, видно ещё одного борова завалили, второй день балуют, видно хорошие успехи в роте по боевой и политической учёбе, вон и комсомольцы газетку кинули, письма дембелей вывесили в ней, даже есть несколько таких писем, дембеля которых уж посчитали, что и части нашей уж не существует, пишут страдальцы нам в роту на ПП 35100 «Р», слезу пускают, отпишите де, сердце кровью обливается, туда ли я попал, как вы горемышные служите, бегаете ли по утрам, кушаете ли кашку-парашку, слушаете ли своего папу. Кушаем, кушаем, не волнуйтесь дядя, хоть сейчас приходи дослуживать, ничего не изменилось, выпей лучше сегодня за нас сразу после праздничного парада на Красной площади, да можно и до парада, от жены из шифонера дёрнуть стопарик другой под солёный красный помидорчик, мож с опятами ты в этом году, селёдочки заломчик пореж на газетке, эх дядя, не травил бы ты душу, слабо тебе кашу суходралом глотать, сало салом, но от этого рису скоро станем на Китайцев похожи, поди сходи по-большому. Яйца в крутую заняли место на столе, вон оно что, по два на брата, не считая своих, это сколько же будет вместе-то, два очистим два в уме оставим, и того четыре получается, ну чтож всё сходится. Как расправляться правильно с куриными яицами, я только в армии правильно научился, до этого ел так, как приходилось. Яица, оказывается знать надо, как есть, их раздельно полагается кушать, это во-первых вкуснее, а во-вторых дольше, только служившие правильно познали истину, что быть надо подальше от начальства, от роты значит, и поближе к кухне, что означает в сумме «подальше, побольше и понажористее». Желтки при раздельном питании крошили сверху на бутерброд с маслом, а белки съедали так, еда имела вкус, а на душе таял лёд недоверия к армии, приём пищи становился похожим на завтрак по-домашнему, только мамки не хватало. За едой плохое уходит, как после посещения психолога, плохое кажется просто недоразумением, человек обретает устойчивость к трудностям службы,. Начинает потихоньку происходить его адаптация к армейской жизни и он начинает прикипать к делам и поручениям и начинает осознавать на себе некую долю ответственности и надобности в том, что тут очутился не зря, а именно потому, что именно такой, как ты, да-да, даже такой олух, как ты тоже здесь нужен и без тебя здесь никак не обойтись, ах если бы не деды, да подпевалы кандидаты, пара тройка негодяев, которые и сами не рады от того, что такими на свет родились. Узнав получше об их юности, понимаешь, что кажется кому-то из них дольше чем тебе досталось, вот и вымещают зло на ком попало. Завтрак на бумаге дольше проходит, чем на самом деле, 10-15 минут и «рота встать, выходи строиться», никак до сих пор из этого расписания выйти не могу, жена всё говорит, Мельников, за тобой, что, гонятся? А то! Говорю, только догнать не могут, послужила бы в комендачах, эт тебе не мундир из шкафа молью съеденный доставать во время ревизии, там тебе не тут, тут тебе не там. Роту погнали в казарму на скорости в семь узлов, песню как начали, так на пол куплете и закончили, ротный метал икру, замполит сиял белоснежной рубашкой и парадной фуражкой, фазаны, но не люди, видно куда-то надо было торопиться, видно кто-то ждал из руководства дивизией, как пить дать подарки придут вручать, вон, как некоторые особопросвящённые светятся, и лампады не требуют. Роту не успели каре построить в курилке перед казармой, как по ступенькам стук-стук-стук, один за одним в праздничных плащиках с шарфиками и в перчаточках на руках, чтобы меньше мазута проглядывала, прапорщики, замполит, ротный и вниз к нам перед урной в одну линию. «Рота, равняйсь, смирнаааа!» и уазик вжииик начальника штаба 00-26 ВЛ товарища подполковника Юдина, имя отчество к сожалению разобрать не могу в военнике, прошу прощения, дочь в Чехии в Чешском Крумлове встретил случайно, но адрес постеснялся спросить, теперь жалею, в 2008 году то было, хотя фотка есть, но выкладывал, не нашлись знающие люди, и к нам. Это значится, наш куратор к нам прибыл, нам об этом уже как-то говорили, сказали, что наша рота лично ему подчиняется и он наш и командир батальона, и сразу командир полка. Выше начальства для нас не было, все вопросы он решал, комдива мы только видели, как ходячего старца в шинели и каракулевой папахе, да на учениях под маленьким шафе в окопе перед стереотрубами. Начальник штаба был мужчина среднего роста, полный, очень подвижный и очень интеллигентного профессорского вида, очень мягкий, как подушечки тигра, вы меня правильно поняли, именно как подушечки, мягонькие-мягонькие, пушистые-пушистые, но не вздумай их потрогать, руки останутся в этих подушечках по самые яица. По поведению ротного Александра Лемешко мы именно правильно это поняли, голос ротного дрожал так, как будто прощался с телом, смирнее-смирного так никто перед начштаба не стоял и мы поняли, что уж коли такой крутой человек, как ротный, который срать на всех и всё хотел одним присестом, так стоит, то сила за Юдиным не малая и властью он наделён больше, чем сам командир дивизии. После принятия рапорта от командира роты, положенных в таких случаях рукопожатий всем офицерам и прапорщикам, начальник штаба поздоровался и с нами. То, что мы ему прокричали, думаю ему не понравилось, известное всем «Здав…жел..тов..гвард..подпол..овник», но другого мы не умели, сказали, как учили, в ответ приняли поздравления от командования частью, партии и Советского правительства, да и ещё от всего Советского народа, совсем уж про народ забыл, затем он зачитал приказ о том, о чём все мечтали, конечно же об отпуске. Отпуск дали двоим, но радовались все так, как будто чемоданы паковать сегодня всем. Знали, что раз отпуска дали, значит, залёты пошли не в счёт, первые съездят, за ними следующие поедут, лишь бы кому с красной полосой телеграмма не успела раньше прийти, таких отправляли в первую очередь, да только бы не накушались по дороге отпускники, да на Брестской таможне не попались с самогоном в четвертях с черешней, да червонцами в каблуках или в грецких орехах, либо в тюбиках с пастой поморин. После рёва роты и подбрасывания вверх двух счастливчиков, после их бережного приземления, после отпущения нами им грехов, сегодня всех прощаем, нам было велено не расходиться, ибо буквально с минуты на минуту мы должны будем пересчитаться по книге в красной обложке, где каждый день нас вычёркивали простым карандашиком из списков, повериться по списочному составу, а затем отбыть в расположение клуба пехотного полка, где состоится торжественное заседание, посвящённое очередной годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции. После торжественного собрания будет дан праздничный обед состоящий из трёх блюд и наступит личное время для посещения сослуживцем, поиска земляков, посещения чайных, магазинов и универмагов. Планы на сегодняшний день нас вполне устраивали, особенно посещение другой части, где служат наши тоже краснопогонники, которых мы нечаяли увидеть собственными глазами больше, чем они нас. Нас всё время пугали, будете хреново сполнять обязанности, будете служить по другую сторону плаца! Одног туда уже отвели, прямо перед дембелем из мопедов. Было за что, надо же было человеку в семейных трусах по колено, выпереться в июльскую жару да диком пляже и нанести немкам такую моральную травму, от которой они долго не могли справиться опосля, припереться на комдивовском УАЗике пассажиром, человеку под метр девяносто три, ничего не показать достойного, замутить воду синькой и улечься загорать рядом с семейной парой, мутер и пара киндер семнадцати лет, женского роду. Совести говорили не было у того нахала, немки потом возле главного КПП неделю по очереди дежурили, всё искали какого-то гроскиндер, для майне кляйне мадхен. Весь город переполошили, люди с трамваев раньше выходили, всё пытались среди бойцов, дежуривших на главном КПП того разглядеть, который трусы сушил на сухостое на пляже, рядом с мутер и киндер, им всё не в домёк было, что красные погоны не только у нас были, а солдаты из наряда так ничего и не поняли от тараторящих мутер, кто им нужен, какие на хрен трусы, проходите, не задерживайтесь, нету здесь в трусах, тут все одетые, поищите может чуточку южнее. Может специально туда нашего бойца отправили, может и он надеялся туда в наряд попасть, да видно дембель раньше приспел. Не встретили мы там своего мопеда, но то, что хотели увидеть, то смогли.

 Отправлено: 21.10.10 09:27. Заголовок: Вероятный противник ..

Вероятный противник

Ладно, дурдом.
Расскажу вам про дурдом, сразу говорю, я не придумал, просто пересказываю рассказ знакомого американца.
Скрытый текст

Энди отслужил в армии США 12 лет, уволился в звании сержанта. Всё время службы был танкистом в бронекавалерийской дивизии. Во время, когда произошла эта история, часть, в которой служил Энди, располагалось в социалистической республике Нью-Джерси. А Джерси - это штат с совершенно сумасшедшим оружейным законодательством. У них там рогатки запрещены (отдельная история, почему). Так вот, было это ещё в те времена, когда генералы баловались идеей стрелять из пушек ядерными снарядами. В дивизии, где служил Энди, две САУ были предназначены для таких целей. Энди, как сержант с высшим образованием, был в тот момент на офицерской должности. В один прекрасный день начальство обрадовало Энди, сказав, что он только что вызвался добровольцем отвезти в верхний штаб ведомость наличия ядерных снарядов. В общем, приковали ему к руке чемоданчик, посадили в джип и в сопровождении охранника и водилы отправили выполнять задание. Через некоторое время возникла необходимость залить бензин в машину и отлить жидкость у экипажа. В общем, заехали они на бензоколонку. Водила остался в джипе ждать пока заправят (в этом дурацком штате самому заправляться нельзя - это должен делать заправщик), а Энди с охранником двинул в сортир. По выходу из сортира Энди услышал у себя за спиной вопрос: "Сэр, у вас есть разрешение на оружие?" Он повернулся и увидел двух полицейских с револьверами (75-77 год) в руках. Причём стволы были направлены на него. В общем, картина маслом. С одной стороны копы с револьверами. С другой стороны Энди с "ядерным" чемоданом и 1911-м Кольтом, а также охранник с автоматом. Ну а посередине покупатели. Потом, чтобы не начинать бои местного значения между полицией штата и армией США, путём переговоров было договорено что каждый на своей машине проедет в полицейский участок и там разберутся. В участке Энди объяснили, что его армейская форма всем по барабану и что кроме полицейских никто в штате без специального разрешения оружия носить не может. В общем, Энди и его сопровождающим было сказано, что они арестованы, предложено сдать оружие и чемоданчик. В общем, опять копы за револьверы, Энди за Кольт 1911, а охранник и водила за автоматы. В конце концов Энди заявил, что ему надо позвонить командованию, чтобы доложится, что он убывает под арест. Копам эта идея понравилась больше чем перестрелка, и ему дали телефон. Дежурный по штабу, которому Энди обрисовал ситуацию, сначала спросил, сколько он выпил? Потом поинтересовался, что он курил, колол, жевал или нюхал за последние пару часов. Убедившись, что эта не шутка и не бред, вызвал к телефону начальника участка и вежливо попросил его подождать 5 минут. Через 2 минуты в участок позвонил главный полицейский штата и в панике проорал начальнику участка, что вся американская армия только что объявила войну полиции штата. И что целая бронекопытная дивизия поднимается по тревоге, чтобы высвободить из плена сержанта, двух рядовых и чемоданчик. После этого копы, конечно, отпустили Энди и его команду, а в качестве извинения выдали им на прощание тикет за парковку в неположенном месте, так как джип запарковали на стоянке для полицейских. Вот это действительно дурдом.

Цельнотянуто с anekdot.ru, автор - Михон10.

Отредактировал Неполицай.

ЗЫ: Текст, отредактированный Неполицаем, пришлось редактировать КБ. Такая уж у меня долюшка...

 Отправлено: 21.10.10 09:39. Заголовок: Экзамен по тактике ..

Экзамен по тактике
Автор Deutscher Friedensstifter
24.11.2006 г.
откуда-то с www.ostrie.ru

12 января 1979. Военная кафедра. Экзамен по тактике.
Скрытый текст

- Курсанты, вы понимаете куда пришли? Вы пришли на экзамен К КАПИТАHУ ЛОЩЕHКИHУ!!! Если вы полагаете, что КАПИТАHУ ЛОЩЕHКИHУ тактику можно сдать нахаляву, то я, как два пальца против ветра, докажу ваше глубочайшее заблуждение. Капитан, заложив руки за спину, медленно прохаживался перед строем. Был он роста метр шестьдесят вместе с фуражкой и далеко не капитанской молодости. Гладко выбрит, подтянут и в меру пьян. - Курсанты, КАПИТАH ЛОЩЕHКИH - это вам не хрен в тазике с двумя просветами и тремя звездами. Полковников у нас на кафедре - как дерьма в проруби. А капитан у вас один! Сообразили, мать вашу, - ОДИH!!! Вечный капитан. Это ценить надо, курсанты! Лощенкин остановился перед сержантом. - Сержант, что за хрень у тебя в клешне болтается? - капитан кивнул на облезлую сумку, которую Колян прятал левой рукой за спину. - Дык, товарищ капитан! - сержант слегка встряхнул котомку, откликнувшуюся характерным бутылочным звоном, - старый новый год завтра. Так сказать, от Деда Мороза в лице нашего взвода... - Взво-о-о-д, - перебил сержанта капитанский рык, - Разойдись! Сержант, ко мне! ...Капитан с Коляном отсутствовали около получаса. Hаконец, когда уже все истомились в аудитории, ожидая неминуемого погрома на предстоящем экзамене, в дверь просунулась покрасневшая рожа нашего сержанта. - Ый-ик! Бля, - сказала рожа, распространяя по помещению аромат дорогого армянского коньяка, - Ый-ик! Давайте сюда зачетки. Быстрее, уроды! Дважды упрашивать не пришлось. Прошло еще полчаса. Строевым шагом в аудиторию вошел капитан Лощенкин. Раздался чей-то истошный вопль: - Взво-о-о-д, встать, смирна-а! - Вольно, садитесь, - разрешил капитан. Оглядев выпученным глазом аудиторию, Лощенкин промаршировал к кафедре. Трижды споткнувшись, поднялся к преподавательскому месту. - Товарищи, мать вашу, танкисты, - торжественно произнес капитан, обеими руками цепко держась за спинку стула, - Поздравляю вас с успешной сдачей экзамена по тактике! - Ура, ура, ура-а-а! - ответила аудитория. - И, хотя, вы нихрена ничего не знаете, - продолжил Лощенкин, - я удовлетворен проявленной вами воинской смекалкой. И, если гниющий империализм, мать его, вздумает... Ый-ик!.. Короче Родина, мать наша,.. т.е. ваша, ек-вашу мать... Уверен, в рядах стальной гвардии вы насадите им кузькину мать по самое империалистическое некуда... Всем "хорошо" и "отлично". Зачетные книжки получите у сержанта. ...Коляна с нашими зачетками мы дожидались в общаге до полуночи. Коляна принес капитан. - Забирайте, - промычал он, сваливая с плеч 88-килограммовое тело, - тяжел, как бегемот, а слаб, как заяц, мать его... В десанте, блин, служил, а пить так и не научился. Это вам, бля, не интегралы с кирпичами лобешником колоть, тут, мать вашу, думать надо!.. Во избежание обвинений в антисемитизме сделаем маленькое отступление. Дело происходило в эпоху "расцвета застоя". Боже упаси, мы не были антисемитами, но как-то "само собой" оказалось, что на всем курсе учились исключительно Ивановы, Тарасенки и Залавутдиновы. И только в одной группе собрались почему-то исключительно Штейнбоки с Бокштейнами и Фломенблидтами. Кстати, ребята они были умные, малопьющие, почти поголовно отличники. В то время за сессии, сданные только на 5 давали повышенную стипендию, а за одну тройку - лишали стипендии вообще. А теперь продолжим нашу историю. Итак, наслышанные о наших успехах на военной кафедре, ребята из "особой группы" капитально подготовили свою неминуемую встречу с капитаном Лощенковым. Как подготовили? Да послали гонца в ближайший гастроном и купили 2 бутылки портвейна и полкило соленых огурцов. 13 января 1979. Экзамен по тактике. - Курсанты, вы понимаете куда пришли? Вы пришли на экзамен К КАПИТАHУ ЛОЩЕHКИHУ!!! Если вы полагаете, что КАПИТАHУ ЛОЩЕHКИHУ тактику можно сдать нахаляву, то я, как два пальца против ветра, докажу ваше глубочайшее заблуждение. Капитан был небрит, с багровой мордой лица, трезв и поэтому зол. Засунув руки в карманы и грозно выпучив глаза, он прохаживался вдоль строя. - Курсанты, КАПИТАH ЛОЩЕHКИH - это вам не хрен в тазике с двумя просветами и тремя звездами! Hа правом фланге Ленечка Берман, кучерявый щуплый парнишка с огромными оттопыренными ушами, усиленно тряс авоськой с двумя бутылками портвейна и кульком огурцов. Бутылки издавали жалобное звяканье. - Курсант Берман! Прекратить заниматься онанизмом! - Товарищ капитан! Это не онанизм! Это подарок вам по случаю старого нового года! - Берман! Ко мне! Ленечка летит к Лощенкину, пытаясь изобразить строевой шаг. Звякают бутылки. - Что это? - капитан пучит глаза на авоську, - Вы ЭТИМ собрались стены в сортире красить, курсант? - Это... это подарок по случаю старого... - Берман, мать твою, встать в строй! Взво-о-од, смирна-а! Hаправо! В аудиторию шагом марш! Через 5 минут из аудитории вылетел Берман. Пальцы растопырены, уши трясутся, в глазах слеза. Hеуд. Следующей жертвой пал Фломенблидт. Hеуд. Затем Бокштейн - неуд. Штейнбок - неуд. И так далее по списку. Полчаса продолжался разгром бывших отличников. Капитан Лощенкин устал. Болела голова и жутко хотелось опохмелиться после вчерашнего. Капитан вышел в коридор. - Товарищ капитан, что же нам теперь делать, ведь стипендия... Что скажет тетя Капа, как я покажусь на глаза дедушке Арону! Такое несчастье, товарищ капитан, - простонали хором Фломенблидт, Бокштейн со Штейнбоком, Ленечка Берман и так далее по списку. - Думайте, - буркнул капитан, - 20 минут вам на размышления. Капитан отправился курить. А ребята были умные, почти поголовно отличники. Решение было найдено за 3 минуты. 15 минут легкой трусцой до ближайшего гастронома. Hа 19-той минуте в курилку просунулись уши Ленечки Бермана. - Курсант Берман, что ЭТО? - капитан выпучил глаз на красивый пакет в розочках, повязанный бантиком. - Это... это подарок по случаю старого... - Берман, мать твою, кру-у-угом! В аудиторию шагом марш! Пакет, оставь... Капитан развязал бантик. В пакете находилась бутылка коньяка с ТРЕМЯ звездочками на этикетке и полкило апельсинов. Капитан усмехнулся. Через 5 минут из аудитории выполз Берман. Пальцы трясутся, уши растопырены, в глазах недоумение. Тройка. Следующим тяжелое душевное ранение получил Фломенблидт. Тройка. Затем Бокштейн - тройка. Штейнбок - тройка. И так далее по списку. А ведь стипендия... А что скажут дядя Сима и бабушка Хиля? Капитан вышел в коридор. - Товарищ капитан, а как же... - Я ведь говорил, думайте! Вы до скольки звездочек додумались? Только до ТРЕХ, мать вашу!!! - Я сообразил, товарищ капитан! - Ленечка Берман радостно шлепнул себя полбу, - разрешите мы все исправим? - Думать и соображать надо сразу, курсант Берман, - назидательно сказал Лощенкин, - Даю новую вводную. Сколько звездочек у меня на погонах? - Четыре! - радостно расплылся Фломенблит. - Блин, у меня что, только один погон, мать вашу? - Товарищ капитан! А разве коньяк в 8 звездочек бывает, - удивленно разинули рты Бокштейн со Штейбоком. - Эх, парни, если бы все так легко в жизни решалось простым умножением на два, - философски вздохнул капитан, - думайте, даю вам 20 минут. Капитан отправился курить. Ребята вроде умные, почти поголовно отличники. Решение было найдено за 1 минуту. 17 минут спортивной ходьбы до ближайшего гастронома. Hа 19-той минуте в курилку просунулись носы Бокштейна со Штейнбоком: - Товарищ капитан, мы ждем вас в аудитории. Капитан Лощенкин утомился окончательно. Голова трещала невыносимо. В аудитории капитана встретил Ленечка Берман, лихо вытянувшийся перед строем из восьми бутылок пятизвездочного армянского коньяка. - Товарищ капитан, по случаю... - начал было рапортовать Ленечка, но его устало перебил Лощенкин: - Отставить, всем "отлично", зачетки получите у Бермана, все свободны, курсант Берман, останьтесь! ...Ленечку с зачетками ребята дожидались в общаге до поздней ночи. Около полуночи появился Берман. Hа плечах он тащил тело. - Ребята, в таком виде ему домой никак нельзя, теща не поймет, - говорил Ленечка, бережно опуская капитана Лощенкова на свою кровать... Декабрь 1979. Советские войска вошли в Афганистан. Август 1980. Колонна средних танков под командованием майора Лощенкова была остановлена и сожжена на каком-то горном перевале. Более суток майор тащил на себе обгоревшего и полуживого лейтенанта Ленечку Бермана.

P.S. Боже упаси, майор никогда не был антисемитом, просто он терпеть ненавидел портвейн. Да и свой любимый пятизвездочный коньяк он предпочитал закусывать не соленым огурцом, а простой русской селедочкой.

 Отправлено: 21.10.10 10:38. Заголовок: Пока неплохо-неплохо..

Пока неплохо-неплохо, Володя, начинается служба...и причем во всех отношениях!!!!

 Отправлено: 21.10.10 11:46. Заголовок: Я пока осилить все н..

Я пока осилить все не могу...Плодовит Владимир!!!

 Отправлено: 21.10.10 21:59. Заголовок: Угу...

Угу.

 Отправлено: 22.10.10 05:18. Заголовок: Но нас не остановит ..

Но нас не остановит лавина информации облаченной в буковки,слова и предложения!!!

 Отправлено: 22.10.10 08:02. Заголовок: Володя,хотел все спр..

Володя,хотел все спросить,а брат то кто???

 Отправлено: 22.10.10 10:01. Заголовок: Прочитал вторую част..

Прочитал вторую часть.Очень понравилось!
Володя,понимаешь,если бы Кузнечика не утопили .то "В Бой идут одни старики",его пришлось бы сбивать....тоже обидно!!!

 Отправлено: 22.10.10 10:54. Заголовок: Закончил третью част..

Закончил третью часть.Где продолжение????Пора!!!!
Кстати я до сих пор ем только ложкой!!!Так быстрей,да и вкусней,когда полон рот.Че там расусоливать!!!!

 Отправлено: 22.10.10 23:36. Заголовок: Брата не видел три с..

Брата не видел три с половиной года, я призвался из МЭИ, он ещё учился в школе, потом в отпуск приехал в августе в конце, он в имени Крупской на Бауманке поступил в бабский коллектив учитсься на историческом в пединститут, я дослуживал, а его подмели и не дав доучиться в Магдебург в часть подчинявшуюся Москве, какой-то санитарно-эпидемиологический отряд, жили они там на улице Клаусенштрассе дом то ли цванцишь, то ли ещё какой, на карте находил с ним на Гугле, дом Геринга там стоит, в нём у них особый отдел стоял, в части были одни офицеры медики с высокими званиями, на территории были боксы санитарных машин, в поземельях хранились пробы сибирской язвы, отряд не могу найти по полевой почте, нет ни в 3 ударной армии, штаб от них располагался через квартал, если смотреть от хлебозавода армейского, то в обратную сторону метров 300.

Ездили они по всей группе и лазили в траншеях и коллекторах, стройках, при копании всяких бункеров и шахт для ракет в поисках типа сибирской язвы или чумы или гадости, которая могла поубивать и позаражать всю ГСВГ, брали пробы делали посев в склянках, клали в автоклавы, ещё куда-то, мало чего понимаю, собак чёрти сколько в клетках держали, ездили по полигонам, по водозаборам, ходили на армейский пах кушать, народу было из солдат всего человек 15-16, но дедовщина была из-за присутствия даже одного человека, держали всех в кулаке. Второй год стал почту носить, обошёл с офицерами весь город, я видел фото Магдебурга, странное впечатление, остатки не города, а полигона.

Потом доучился в бабском коллективе, окончил с отличием, сейчас тоже учитель, жена заведующая техникума, окончила пединститут имени Ленина с отличием, двое детей, дочь и сын. Младший брат Виктор служил в Борзе на телецентре, двоюродный в МВД в Тбилисси, ещё двоюродный в Фергане фотографом в десантных войсках.

 Отправлено: 22.10.10 23:41. Заголовок: Продолжение рассказа..

Продолжение рассказа "Присяга" часть три.

Скрытый текст

В жизни я боялся неизвестности и ошибки, любой ошибки, которая может произойти и моя судьба и сама дальнейшая жизнь могут измениться не в ту сторону, которую хотелось бы, нет, мне не всё равно было, кем я буду в жизни, я добился именно того, только чего хотел и только того к чему трезво оценив свои достоинства и возможности, стремился, боялся оказаться лишним, боялся не пригодиться, боялся не сгодиться там, где родился. За это платил собственным здоровьем, репутацией, терпел насмешки, издевательства, мне всё было фиолетово, меня совершенно не волновало, когда кто-то посмеивался, хихикал, я и сам над собой до сих пор откровенно и с удовольствием глумлюсь, и не переживаю из-за этого, я просто знаю твёрдо, что в данный момент это шутка, а в эту минуту я себя выставляю, но совершенно об этом не плачусь, я знаю, что этого на самом деле нет, истина всё равно одна, смеюсь я над собой, соглашаюсь по приколу, я всё равно чувствую, что меня люди любят и это делают с удовольствием, я могу быть слишком конкретным, ну и что, терпите, вы сами накакали и вот извольте это откушать, нос воротить не надо, раньше думать надо было, но, но есть мера за которую не захожу, это чувство унижения другого, жалко и гадко почему-то внутри меня становится, не могу добивать, не хочу. Я везучий по жизни, не из-за большого ума, а просто из-за простой вещи, я всё представляю и как-будто вижу, как это происходит в жизни, смотрю, какие это во мне вызывает чувства, что говорят, как бы другие, и принимаю решение, буду это делать или пережду и сделаю в другой момент, который тоже заранее спрогнозировал, так делают все, так делаю и я, мозг сам всё от беспокойства или волнения или паники проигрывает и интуитивно подсказывает решения, чаще всего они выходят со знаком плюс. Вы скажете, а как же залёты? Да и залёты просчитывались, только опыта жизненного поначалу не хватало, потом изменилось к лучшему. Знаю, что никто не хотел жить по уставу, больно надо было это делать, здесь более уместны выражения типа «нас погнали», «нас заставили» и другие, а уж меня это касалось меньше всего. Откуда во мне взялся ген свободолюбия и борьбы с ветряными мельницами я и не догадываюсь, думаю и вы мне даже маленьким намёком на это не укажете, взялся и всё, оттуда, откуда всё берётся на свете, с тем и живу. Живу хреново, меня всё не устраивает, мне не нравятся некрасивые лица у многих солдат, мне не нравится, что у соседа по койке из одной ноздри всё время выползает вниз жёлтая сопля, которая никогда не отрывается и он ею шмыгает то вверх, то вниз, то ли он про неё не знает, толи ему её жалко на пол высморкаться, одна она у него что ли? Говорить надо с человеком, но психика пухнет от показавшегося червячка, весь разговор ты туда и смотришь, о чём он говорит и что ты ему отвечаешь, чёрт его душу знает, зачем его только в армию взяли, индюк, он и есть индюк со своею соплёй, у меня сейчас их дачник разводит, ходят кулюкулюкают, да ещё на меня кидаются заразы, но мясо говорят у них вкусное, а у этого с жёлтой соплёй и мяса-то нет, так, одно название, куда только военком смотрел. Спи, а сам на его соплю смотри, как она сама покидает его нос и свисает жёлтой сосулькой. А ещё мне не нравится наша форма, как узнал, что погоны красные, так внутри всё перевернулось, хоть и скормили на первый завтрак по прибытию в столовую комендантской роты, почти по бачку каши, но купить не смогли ни чистотой, ни почётной службой при штабе дивизии, ни тем, что тебе всё таки счастливчику по жизни, выпала снова козырная карта, судьба твоя решена, тебе нечего бояться, но вот она натура человеческая, хуже той сопли, уже ей подавай не белую подушку, я про себя и соплю одновременно говорю, конечно, а кто же я, конечно сопля и есть, чего я стою в первый день службы в масштабах Генерального штаба, ты мне подавай теперь погоны не красные, ты мне теперь, когда уже всё поимел и уже опух от наглости, подавай с пушками на них и на шевронах, на водиловские я никогда не претендовал, нету прав, нету и колёс. Ещё в пути следования в армию из пересыльного пункта в Москве, что на Пролетарке, только об этом и мусолили языками, будто основное в будущей службе заключается, это какие у тебя будут погоны, а почему это было, да всем известно, ведь, что знает призывник об армии? Да ничего, зато он точно знает, что хочу попасть туда-то, но дембельнуться в чёрных погонах, обшитых по краю изоляцией от медного провода, да плюс ещё аксельбанты на грудь для баб, а про то, что служить, как тому медному проводу, пардон, как тому медному котелку, да откуда же ему знать, да и зачем знать, служить его забирают, служить он не хочет, дураков нет себя на два года загонять на каторгу. Послушаешь дембелей, так и не верится, что тому самому посчастливилось как-то вырваться оттуда, он вырвался, а все деды так там в армии и остались, и этот по ночам будет просыпаться от того, что снова с теми дедами там оказался, но не здесь с нами. Для меня лично всё так и представлялось, люди сами по себе, а деды сами по себе, никто не виноват, ни солдаты, ни командиры, деды они существа неосязаемые, существуют они вне силы влияния ни живых, ни мёртвых, они просто ЕСТЬ, они берутся ниоткуда, деды это такой страх с которым никто не может справиться и его не могут побороть. Вроде ходят люди по улице и ты их не боишься, другие, ты смотришь, ходят внутри казармы, ты их тоже не боишься, рядом с кем-то стоишь и даже разговариваешь, но ты всё время начеку, ты не веришь тому, что видишь, тебя бесполезно убеждать, ты точно знаешь, что домовой в доме есть и никто не сможет тебя убедить в обратном, это как Бог, что бы ни говорили, ты знаешь, всё равно говорят неправду и те кто верит, и те кто не верит в него, ты точно знаешь и про дедов, они здесь, они как истина всё время рядом, деды это такая форма опасности, она как пи…сец, появляется из ниоткуда, набрасывается на тебя, забивает фофманами, и исчезает так же неожиданно, как и появилась, деды, это НЛО в армии, никто не в силах «это» или «это нечто» обуздать, схватить расправиться так, чтобы о нём забыли, как об оборотне герои фильма про Улен Шпигеля, как забыли герои рассказов про Собаку Баскервилей. Меня пугало то, что днём про дедов и про дедовщину говорили вслух, но пугало то, что ближе к вечеру начинали говорить про «это» всё тише и тише, пока с оглядкой по сторонам, не замолкали и ретировались в безопасном направлении. Смелые пока светло, но с наступлением сумерек, людей на улицах гарнизона становится всё меньше и меньше и кроме страха встретить злого «духа Деда», начинает появляться второе смешанное чувство, чувство присутствия тебя на чужой территории, и хотя победили всё-таки «их», «мы», но зная, что это за люди тут служили до тебя в этой самой дивизии, а нам говорили офицеры, что здесь была дивизия люфтваффе, учебная часть, с подземным аэродромом, с выходом взлётных полос на автобан и автомагистрали, что потом тут были Американские войска, чёрт короче ногу сломит, что тут было и кого тут оставили, и кого тоже надо бояться, страх от SS остался и до сих пор, земля всё-таки чужая, вечно на ней не устоишь, когда, никогда, но придётся уйти. Дух и сырость «других» остались и в казармах и в подвалах, и в коллекторах, и в лесопарке «Совиный заповедник», и в ГДО и в его казематах, короче, опасность может исходить отовсюду, но тебе в твоём исцелении от страха, никто не сможет помочь, все оказались в равных условиях. Попав в такое положение, человеком начинало владеть чувство ирреальности, чувство, когда ты понимаешь, что это не сон, понимаешь совершенно чётко, но вместе с этим ты и понимаешь другое, всё что заставляют тебя делать или ты делаешь то же самое добровольно, не имеет никакого смысла, это если касается повседневной жизни, например что-то строить, ну например, как мы, строить сараи для боксов или забор вокруг роты и автопарка, так вот, ты точно знаешь, что это говно, что ты слепить успел за день, та кладка кривая из кирпича, привезённого с лопнувшего от бомбы дома, на фиг никому не нужна, понимаешь абсурдность и бесполезность своего труда, как те японцы, что трудятся над изобретением, а затем и выпуском, бесполезных товаров, да-да, именно есть такое направление в науке и технике, люди с ума сходят, чтобы изобретение поразило собой абсолютную непригодность и абсурдность вещи, чтобы такая вещь никем и никогда не могла быть использована. Так и мы, мы жили и не понимали, что мы делаем, зачем нас оторвали для выполнения этих глупейших дел, никак не укладывалось в голове, с какой целью была проведена такая аховая работа по призыву, по проведению медицинского освидетельствования, по транспортировке на другой конец Германии, для того лишь, чтобы ходили и собирали бычки и спички по газонам, чтобы у немчуры красили бордюры и кололи тут лёд, да разве ради этого стоило жить в этих сырых условиях и выращивать на себе грибки и чирьи, гнойники и фурункулы, сиять сучьим выменем. Жили, гадили, мстили за то, что оторвали, борзели, нас лупили, приводя в чувства, но не помогало. Не помогало до тех пор, пока не увидел трёхколёсных птиц, которые с рёвом пронеслись мимо нас вчера у роты, пока физически не ощутил истины, истины, которая реально катила по брусчатке, никакой фальши, всё по-честному, дым сизый из настоящей смеси бензин-масло, треск то, что доктор прописал, форма просто сказка, посадка ездовых и заправил шик и блеск, всё товарищи вокруг вас, есть ересь и суета. Все на мотоцикл! Всё, хватит паниковать, не надо никого убеждать, не надо политинформаций по поводу службы и долга, всех на свежий воздух из актового зала, ничего не надо в дорогу, ни листовок с пламенными речами, ни Кукрыниксов, дайте маленький ключик от счастья марки К-750 и сухой паёк на неделю, можете положить в коляску пару фляжек спирта, упаковку презервативов и запасную канистру, да нет не спирта, бензина, спирта столько не надо, нечего тратить на что попало то, что может пригодиться ещё тем, кто остался в казарме, двух фляжек достаточно чтобы доехать до Эйзенаха, а там можно халявным у летунов или гансов разжиться. Если хотите, чтобы было кому назад в роту вернуться, ну положите тогда, что ли несколько копий «крок», так и быть, на обратном пути заедем. Сколько времени потерял на этот трёп, примерно и столько времени тёрлись вокруг отпускника, верилось, да вдруг не сбудется, в армии миг решает исход события, подписали приказ, да могут не зачитать, помучить, мало ли что, да и зачитав не означает, что ты уже поехал. Знаем, забегая вперёд скажу, в первых числах февраля( вроде так) самому отпуск дали, да поехал только на День танкиста в конце августа, во как! Утром подняли ни свет, ни заря, напихали под завязку кашей, наговорили кучу комплиментов и поздравлений от самого высокого начальства и бросили. Как только НШ укатил на бобике, так наши все и умотали в кабинет к ротному с замполитом, а мы остались сиротами в своём доме. Что будет дальше и какие будут планы, вроде обрисовали, но сколь долго нам здесь киснуть в сизом дыму, никто определить не мог, потому, что каждый год 7 Ноября проходит по-разному. Сегодня так, а завтра по-другому, одни домыслы и предположения, ясно, что будет сегодня только четверым, они в наряде по роте, вон они втроём выперлись на крыльцо со штык ножами и повисли на перилах, один даже тумбочку бросил и тоже норовит след взять на кислород. Куда только начальство смотрит, сами ведь надысь говорили, бдительность и ещё раз бдительность, под праздник у немцев всё и случается, могут и наши штабные учебный сбор по азимуту 555 объявить, ну и что, что в парадках, в кино в них все не переодеваясь успешно воюют, я сам как-то видел в клубе. Сколько пробегал мимо дневального по тумбочке, так и не удосужился, как следует разглядеть, что за странный ящик электрический висит напротив дневального, какое он имеет хозяйственное назначение, что там всё какие-то лампочки неоновым светом мигают и кнопочки позаклеены, невиданным в Союзе прозрачным скотчем, что всё туда пялятся и дежурный и ротный, и ответственный дежурный из командиров взводов, чего они там для себя выискивают. Разглядеть больно хочется, да голову поднимать высоко не рекомендуется, спину выпрямлять самому боязно, были случаи, подумали, что сильно гордый, два дня горб болел, как ведьма на помеле, весь крючком согнувшийся, на скорости поддета ПТУРСа, бочком, бочком, иначе можно просмотреть летящей походкой в сторону третьей точки, кованый набойкой сапог дневального, вызванного невиданной наглостью духа, мало того, что ходит свободной походкой, но и ещё смеет заступать за белую ограничительную линию, нарисованную вдоль всей стены от входа в роту и до кинозала и оставлять там следы от вечно грязных сапог молодого неряхи. Сколько со стороны крыльца пробовал разглядеть присутственное место ротного начальства, тоже получался облом, секретность от самих нас этого объекта была очень высокой, до самого окончания карантина это место у выхода было просто «табу», задерживаться долго здесь не решался никто, даже из числа старослужащих, жить хотелось всем, участок же пути был опасен не по нарошку, или ротный прихватит, устанешь отматываться от него, или сержант перехватит, или ещё хуже, дневальный старшего возраста припашет, будешь с «Машкой» по коридору долго, долго гулять. Не курил, плохо, пробовал закурить ещё хуже, потёрся у одной кучки, перешёл к другой, там послушал, там кивнул головой, кажется стал по именам кое-кого из числа уже служащих признавать, себя с удивлением узнал, узнал, что многие оказывается и не только про меня, но и про других приколистов прознали, думай, что хочешь по этому поводу, но понаблюдав хорошенько, как на тебя с хитрецой поглядывают, понимать начинаешь, что жить во взводах придётся весело, сам тому виной со своими похождениями, заново придётся службу начинать, за старое во взводах спросится, раскаиваться время будет, излечение гарантируется длительное, пожалуй, что аж до будующего призыва, смывать кровью грехи придётся тяжкие, учиться ходить будут учить заново. От такой перспективы, радости поубавилось, захотелось поесть, чтобы скорее успокоиться, мозг требовал отдыха и перезагрузки. Спасибо командиру роты, перезагрузку выполнил сам, командой на языке Ленина, стоящего на броневике в Петрограде с простреленной полой пальто. Команда была обычная, но от командира роты мы хотели её слышать каждодневно, только он так умел говорить, Владимир Ильич остался бы очень доволен своим пародистом, с такой приятной картавинкой можно отдавать любые приказы, их любой с удовольствием будет выполнять. Я не могу сразу сказать, за что мы любили нашего товарища старшего лейтенанта Лемешко Александра, до сих пор не нахожу ответа, хотя и знаю почему. Вы любите свою мать? Не надо говорить, да, люблю, не надо. Ответьте не на первый вопрос, а попробуйте ответить сразу на второй «а за что вы любите свою мать и в чём эта любовь выражается?» Неэт, не надо говорить, меня не слова интересуют из нашего словарного запаса, вы молча ответьте, что не получается? Конечно не получается, на этот немой вопрос нет и немого ответа, вы не можете мать свою любить, не подходят слова к «мать» и «любить», эти слова из разного лексикона, любить можно водку за то, что по шарам бьёт, точно и естественно, может даже доля научности присутствует, можно любить антоновские яблоки за неповторимый вкус, любить выпить пива с устатку, в летний зной, будет тому определение «за что любить», но мать любить нельзя, мать это ты сам, это тайна, её словами не откроешь, энигма тоже вряд ли поможет, мать и этим уже всё сказано, дальше четырёх букв говорить не следует. Лемешко, и всё! Ни погоны, ни имя, ни звание, ни должность, просто, ясно и коротко-Лемешко. Этого достаточно, чтобы каждый сложил внутри ответ, Лемешко, это всё, это никем не обсуждается, никем не произносится вслух, это затвор у Маяковского, встал на взвод, а дальше только выстрел. Вот обладал человек силой, силой владеть существом человеческой натуры и всё тут, не урод, а наоборот красавец и щёголь и мажор, не тварь, а сама Ленинская Искра, не фанфарон а деловой пацан, как в таком соплячьем возрасте с шустрыми звёздочками не по выслуге лет, с лёгкой босяцкой натурой, не заморачиваясь абсолютно ни на чём, с лёгкостью мог обладать даром управления большими массами гопоты, собранной под крышей комендантской роты. Откуда такой самородок, талантище на вихлявых ножках среди ротного плаца, кривляка и пересмешник, подвергающий своим поведением в сомнение всё, что существует помимо его воли, откуда он взял столько уверенности в том, что такая махина будет ему беспрекословно послушна и «на раз» сделает по его приказу любой отчаянный поступок, кто его этому так блестяще научил, кто его разглядел в войсках и принял правильное решение, назначив именно его сначала на должность командира самого боеспособного и отчаянного взвода мотоциклистов, этих львов автодорог, и хозяев перекрёстков, а затем назначив и на основную его должность, командира самой комендантской роты в дивизии. Какое удачное назначение произвели штабисты и какой стала комендантская рота при нём, она стала самым элитным подразделением во всей части, не обижайтесь, пожалуйста, товарищи однополчане, я не имел возможности послужить в пехоте или ЗРП, или в батальоне связи, или у артиллеристов, или у кого ещё, не я место выбирал потеплее, ротный взял за шкирман на стадионе, да и увёл от покупателей одного из мотострелковых полкой, который уже выписывал мою фамилию в свой паспорт, взял к себе на исправление, за дерзость сказанную на глазах всех моих земляков, удачное назначение заключалось в том, что находясь на службе в роте, и я и каждый из нас, так сильно чувствовали, что эта служба ответственна и настолько важна для штаба дивизии, что дополнительной агитации не требовалось, всё было очень просто, просто «наливай, да пей», так и у нас, сказал ротный копать, значит копать, и никто не посмеет усомниться в том, где лучше копать, чем копать, сколько копать. Копать, значит упал на колени и копай руками, принесли малую сапёрную, копай ею, унесли, снова копай руками, копай пока, ротный скажет не копать. Были ли у вас такие командиры? Скорее были, чем не были, вероятно, что должны были быть. Но лучше бы Лемешко не было на свете вообще. Лучше бы я его не видел и не встречался с ним в жизни, смысл сказанного заключается в том ребята, что подрочив нас полтора года, как морскую кавалерию и сорвавшись в пропасть измены жене, пройдя позор унижения партийной ячейки, он был вырван из нас буквально, вырван без обрезания материнской пуповины и оказались мы при новом отличном человеке «сиротами» бродячими в темноте ночи с кровоточащей раной. Рана не зажила и сейчас, без перекиси водорода за рабочий стол не сажусь. Болит, никогда не могу простить то, что недополучил, сорвалось всё и у нас и у него, полигон Рагун и наш дембель Не хочу видеть того чужого с полигона в полевой форме Лемешко, верните мне моего, нового с иголочки, штабного красавца и мужика, человека, который снится чаще, чем бутылка, хочу видеть живого и красивого, среди нас и чтобы я был в парадке перед ротой 7 ноября 1980 года, чтобы он сказал «Рота слушай мою команду! Рота строиться в колонну по шесть, равняйсь, смирно, с места с песней шагом марш!» и мы колонной по шесть, в новых парадных ПШ с места с песней шагнули в ногу и ударили по брусчатке с силой в 150 пар сапог и «не плачь девчонка» нас повела мимо казармы особого отдела, прошла мимо толстой раскидистой ветлы, что росла на углу у штаба со стороны проезжей части, от которой сейчас остался только толстый пень в полтора метра в охвате с ростками молодой поросли-лозы, далее повернули налево и забирая ближе к лицевой стороне штаба дивизии, пошли в сторону клуба какого-то мотострелкового полка. Какого полка? Дык мотострелкового, а какого именно, дык откуда мне знать на двадцать первом дне солдатской жизни, на двадцать первый день сидения в одном месте, цыплятки появляются, на двадцать первый день и я вылупился, насиженный на собственных яицах Вовой Бунгой и сержантом Ефимовым, да вот спасибо Кочету Лемешко, что удачно засадил в комендантскую роту на хорошие хлеба, да суровую жизнь в карантине. Кучно идём к своим краснопогонникам, сами краснюки, спасибо белых порубили, были бы нам красные погоны, но свои говорят не выдадут, там в клубе, говорят, целое столпотворение ожидается таких, как мы, дивизия мотострелковая, выходит нас больше должно быть, а сколько интересно нас всех если вместе взятых в гарнизоне? Наверное очень много, посмотришь сколь строем ходят туда, сюда и красных и чёрных, тыщ десять наберётся поди. Дорога не такая и не знакомая к ним, знамо дело, бегали галопом по кочкам булыжным, всю селезёнку оторвали ёкая в боку, сколько же в метрах от нас до них, метров триста, что ли, наверное так, не меньше, а где же они сами будут? А, вон куда попрятались, там у них гнездо наверное, гнездо свили приличное из каре на своём плацу, сколь там народу у них, ойёйёйёйёй. Я столько только немцев под Сталинградом видел после разгрома, а тут все живые и со знамёнами, как же они не потеряются в такой массе, там и себя наверное люди по двое суток ищут, не могут найти, как же там с друзьями можно общаться, это же с утра вместо зарядки надо сразу начинать искать соседа по койке, чтобы спросить «а нет ли у тебя лезвия для бритвы», а найдя его после завтрака перед обедом, забрать и побриться, а чтобы вернуть ему использованную бритвочку, попросить помощи у командира полка, обратившись к нему с просьбой отложить свой дембель на двое суток, для возврата совсем недавно взятой, 729 назад из 730 возможных дней, бритвочки своему вчерашнему случайному товарищу, завтра улетающему в другую республику, отдать лезьвице, чтобы совесть не мучила набивая сейчас на клаве пальчиками свои посты. У меня при виде большого скопления народа возникает клаустрофобия, при виде «такого количества краснопогонников» я поднял руки выше роста адмирала Колчака и пошёл сдаваться им в плен, теперь понятно почему не удался Кронштадский мятеж, понятно почему Одесса снова свободна от Румын, такого количества людей в красных погонах не бывает на свете, кроме одного места, места на плацу между мотострелками и пушкарями с зенитчиками. Я не мог пережить этого зрелища, в ту сторону смотрели все, красные погоны светили глазом Соурона из трёх сорванных башен в Гоблинах, чтобы столько было здесь и столько ещё снаружи города, да тут сиди мутер в своём Хаусе и расти киндер в духе максимальной толерантности, люди в красных погонах долго думать не обучены, команды думать не предусмотрено их уставом, существует одна единственная команда «товсь», после которой следует команда «засыпай», поданная другому подразделению, именуемому похоронной командой. Слева парк БТРов за сетками, впереди аллея красных флагов, справа смерть в красных погонах, об этом знают все, все, кто сходился в рукопашной и оставался лежать там, где приказал ему штык, человека в красных погонах, тихонько, но навсегда. Не бойтесь товарищи, говорил Владимир Ильич, человека со штыком, не бойтесь когда он стоит в каре на плацу, обойдите стороной его и сложите свои винтовки в кучку, а сами, не задирая его, поезжайте курьерскими поездами по Урало-Сибирской магистрали на Ангару, строить целлюлозно-бумажный комбинат, так оно целее для вашего здоровья будет, да и будет кому в Хорватии на море, что рассказывать через много лет каторги. Рыбак рыбака, говорят, видит издалека, разошлись, как в море корабли. Торжественные мероприятия в краснопехотном полку начались немного позднее нашего, эвон сколь успели мы отмахать от своего насиженного гнезда, дай Бог не заблудиться, вот бы сюда вечерком заглянуть, пошарить так сказать, хотя нет, пошарить не получится, сказали, что нельзя отлучаться далеко, пошарят по морде, ищи тебя среди чужих через «жди меня», не убудет, в роте перебеситесь, так оно для всех спокойнее будет. Трудно мысли что-то сегодня складываются, быстрым шагом идём, в башке уже булыжник гуляет, бум, да бум ногами со всей силы по камням, то слева, то справа пыряют, в спину, ходить-то оказывается строем в такой массе, не приходилось, не так оно просто оказывается, чтобы и с песней, да шеренга в шеренгу, да перед соседями по оружию, вон их забор к штабу вплотную приставлен, знать не из простого любопытства их тут столько держат, силища будь здоров, может зря там, на стадионе, ротный выдернул из королевских войск, может там вон и мои друганы электрики из Москвы тусуются под красными знамёнами. Никакой разницы между нами при тщательном и скрупулёзном рассмотрении не оказалось, оказывается такие же, как мы люди, в такой же форме одежды, такие же молодые и красивые, но как пугали пехотой, так до сих пор боязно. Нет, реально, пугали такими выражениями, в таких красках, что верёвку в кармане и кусочек краденого мыла из бани, носил каждый боец комендантской роты, лучше в умывальнике сидя на кране с мылом, на шпагате удавиться, чем в пехоте, сгнить за непреднамеренный залёт. Никто в роте из командиров не пугал нас бабой Ягой, не пугал Кощеем, не пугал ЗРПполком, не пугал никем, кроме, как пугать пехотой и причём не нашей, а той, которая была расположена вне города Галле. Пугали? Да, увозили туда людей? Да, сажали в УАЗик, вещмешок в рожу, только и видели красавца щёголя в ушитых по проститутски воинских одеждах. Обратно не возвращались, как из Дахау, только водили весточки привозили, сначала говорили, что всё нормально у хлопца там, а под конец просили замполита и ротного, поехать и забрать доходягу, с единственной просьбой, разрешить за проживание в апартаментах роты, не много, пайку макарон по-флотски, тачку, ведро, верёвку, двух бойцов в помошники, для проведения им глубоководных работ по очистке «норки», без специального снаряжения, ежедневно кроме времени, отведённого на сон и приём пищи, исключая время справления нужды, за неимением таковой необходимости, в следствие близкого расположения очистного сооружения и сокращения выгребных работ по стахановским методам, пятилетку в 730 дней.

 Отправлено: 23.10.10 09:57. Заголовок: Владимир Мельников ..

Владимир Мельников пишет:

цитата:

учился в школе

Просто № школы у тебя - 55.Это номер Гальской школы,в которую я пошел в первом классе и закончил в 10-ом.Правда за этот период поучился еще в двух-в Казани и Куйбышеве...

 Отправлено: 24.10.10 18:46. Заголовок: Продолжение рассказа..

Продолжение рассказа "Присяга" часть четыре.

Скрытый текст

Внушили, именно внушили бояться армии , но как всем, так и мне и послужить хотелось, как старшие братья, неважно какие, двоюродные или троюродные, как служили родители, как деды служили в Красной армии, как погибли за Советскую власть, дед по матери комиссаром ещё в годы коллективизации, дед по отцу под Харьковом в апреле 1943 года, во время страшного отступления, там все сгинули, кто мог, дед красноармейцем погиб, дважды пропадал без вести, выживал, да не смог повоевать побольше, жалко, могилу не смогли найти, могилы в котлах не роют, кому выпало спастись, спаслись, остальные остались прямо в полях, как под Воронежом, когда до сорок девятого года никто не убирал трупы из-за минированных полей и боязни подорваться, книжку читал про страх Божий, кости так отмылись и так прожарились на солнце, что можно было подумать, что это какой-то специальный ритуал люди придумали по лакировке останков, всё осталось именно так там, как кто упал, где свой, где чужой не разберёшь, бульдозер своим отвалом солдат всех армий там в одном рве соединил в одну единую армию погибших, каждый из которых считал, что дело его правое, что погиб он здесь вовсе не зря. Были свидетели гибели, видели что в овраге побило сапёров, но куда потом трупы делись, говорят, пришли хоронить, а деда Якова среди них нет, может раненым оказался, а может обознались, до сих пор на памятниках фамилию ищу, всё напрасно, с этим и в Германию хотел попасть служить, мечта была. Раз, думаю смогу в логово попасть зверя, то и деда отыщу, повезло уже и не слыханно, попал в самую точку в самый штаб служить, столько надежды на меня возложили родные, ты мол, Вовка там, пошукай трошкы, знамо дило диду пэрший з нас поклон пырыдать сможышь. Попасть попал в штаб служить, хорошего много, есть чему поучиться и есть кому себя и свои возможности показать, уже не зря родился, тут у всех на виду и заметят когда надо и оценку хорошую поставят, плохо другое, красные погоны, да зависть других солдат из дивизии, не похвалишься, что в комендачах служишь, не правильно поймут, зять лейтенант из Москвы так потом и сказал, а, знаю, комендачи губу охраняют, говно служба, и как я не пытался потом отмыться от этого, не смог переубедить, ведь он сам после Высшего военно-политического училища, что в Ленинграде, в Новомосковске зэков охранял в ВВ, от туда наверное и нахватался презрению к службе в комендантской роте, я потом больше с ним на тему службы не распространялся, всё больше про баб, ба про рыбалку, тут шансы равные у каждого, ври столько, лишь бы на руке размер можно было уместить, понятно о чём говорю, говорю о том, о чём девки мечтают, о рыбке, которую поймают. Идём к своим, цвет родов войск сближает, яснее ясного краснота выпирает, не спрячешь и не перевернёшь, как номер при совершении маршей. Идём куда-то вбок мимо флагов, так наверное короче, впервые ногами коснулись общего плаца, музыка оркестра ноги шире ставить стала, строй земляков по Союзу сломала и повела параллельно нашей колонне. Успеть бы места занять получше, гости не то, чай в партере положено гостям-то, это я про нас, про комендачей говорю, ну и что, что клуб их, мы-то ближе к штабу, зря что ли столько говорено старослужащими было в кубриках, да в курилке. Плац широкий оказывается и, по-моему, даже выход с него имеется в город, поди прямо на трамвайку выходит, вот шороху можно навести, если сейчас скопом вывалить под оркестр походным маршем, по городу, мимо чувих и гансов. Нельзя, наверное, не положено, хозяева, да не там, люди всё же сейчас здесь уже другие живут, навязали им мы свою волю, терпят, поскрипывая да помалкивая, но шомполы для втыкания в уши спящим наготове дкржат, водилы не раз ужастики рассказывали после выезда, спасибо слушатели благодарные, всему верят, слушают так, хоть челюсть бинтом подвязывай, чтобы так на всю жизнь не осталась, какой бабе такие дефективные мужья нужны будут, слушают и ждут с каждым выездом новых подробностей жестокого поведения поверженных. Сколько выездов совершалось и столько же ужасающих историй из других гарнизонов привозили, жалко ли было немцев, нет, ни капельки, стыдно не было за нашу оккупацию, скорее удовлетворение возмездием, нет меры, которая могла быть к ним применена, я бы всех убил. Не осуждайте, не поможет, у меня всех убили, второго деда, брата Якова, красноармейца Фёдора Мельникова, убили аж под Белой Церковью, убили, когда шли в атаку с одной витовкой на семерых, и такая была мера, не хватало оружия на всех в бою, да и не все добегали до соприкосновения с противником, пока бежали или шли цепью, сто раз убивать успевали на пути «от» и «до», винтовку жалко было даже в 1944 году потерять, оружие валяться бесхозным не должно быть, винтовку подхватывал первый попавшийся сосед, у которого её не имелось, я сам с такими людьми общался, не верилось, но было всякое. До сих пор не верил, что автоматы с 41 года выдавались в первую очередь командирам и комиссарам, выдавались с целью усмирения своих солдат, если тем вдруг вздумается поднять руку на командиров, а затем перейти на сторону немцев, много людей разорили и загубили перед войной, не все кричали ура, вперёд за Сталина, у каждого свой должок был, недовольных властью и в наше время немало, пример, да хотя бы «лужковщина», или «ельциноидность» нынешней власти по отношению к людям. Не жалко и сейчас, они живы и в Хорватии пузо греют, мои землю давно отогрели. Чтобы понять, съездите на Танковое поле под Прохоровку, деревенька там с прудом небольшая, гусей выращивают на птицеферме жирных да вкусных, всех поели танкисты в чёрной форме, все остались со своим железом на том поле. Кто был там, помнит, что где подбили, то там до сих пор в том порядке и осталось, танки с разорванными стволами в виде ромашки, стволы самоходок перебитые снарядами, десятки дыр в броне, оставшиеся от залетавших со всех сторон в них снарядов и мин, нет места для ног, встать некуда ногам, нет сантиметрика, хрустит под ногами от гильз и осколков, ноги вывихнуть можно, кругом остатки винтовок и касок. Человека побывавшего на том поле всего один единственный раз в жизни, бесполезно убеждать в таких придуманных не нами словах типа «толерантность» и примирение. После увиденного на поле, я своими глазами увидел, как убивали моих обоих дедов, убивали ни за что, ни про что, убивали на своей земле, металлом привезённым с собою в таких количествах, которые сохранились на поле Славы, нашей воинской славы. Об одном жалею, не смог увидеть подобного поля вне родной земли, жаль, жаль, что кусочки памяти у себя оставили, а у «них» не подумали оставить, Французы с нами солидарны, они у себя целый город оставили у границы с Бельгией, спасибо им. Не жалко, в живых никого бы не оставил, нет, наверное не смог бы, как они, русский человек беспощаден пока есть тому повод, теперь повода нет, но пусть не забывают о моём к ним отношении, для того и топчем эту брусчатку, топчем тем же маршрутом, что хаживали по ней «другие», в другой парадной форме, под другую музыку, слушая другие марши. Не жалко, не просите. Присяга в этом разговоре точку поставит, скорее бы, они тоже присягу давали, давали, наверное, здесь, на этом огромном с колоннами и портиками плацу, затопчите своими сапогами их следы, выцарапайте набойками на каблуках следы от лошадиных подков, гарцевавших под седлом зачумлённых офицеров.Не жалко, за примером ходить далеко не надо, 60 км и там снова «другие», те, что из-под Прохоровки улизнули, там за Мульхаузеном всё и решится, пока Бельгийская дивизия против меня поставлена, а за неделю «другую» успеют под ружьё поставить и чем оно для меня обернётся, скорее бы присяга, с оружием спится спокойнее и сны веселее идут в постель, а то плеваться приходится в ответ на шмайсер. Представляю, сколько можно раздать оружия вот этим «своим» на чужом плацу, представляю и удовлетворяюсь устным ответом. Там, где «другие» маршировали на плацу, побывали, где же они тут ещё и летали, ведь сказано было нам, что учебка люфтваффе, ну учебка ладно, это люди, а на чём летать учились, и где их полосы взлётные лежат, что в наших боксах размещалось, ворота-то ангарные, самолётные, да и тоннели под ними остались, взлетали здесь, где нам бежать пришлось, от ГДО до расположения пехоты или ещё, где, за городом что ли. Места для взлётов вполне достаточно, но это скорее воображение больной головы, фантазия слабоумных, это от незнания, от некомпетентности в чужих вопросах, летать тут негде, садиться тоже. Случайно конечно можно попробовать, Руст ведь на Красненькую сел когда-то, да и прятаться тут им, самолётам негде, казармы городка хорошо прорисованы на топографических картах, во всех архивах имеются, с первого захода ковровой бомбардировки без поправки на ветер бы обошлись, в другом месте искать надо, в полях с прилегающими лесами. Будет время поищем, на слово верить не станем, голова не для того дадена своя, не пальцем папашка делал чай Вовку, не смогу сам, друзья помогут, не такая большая часть, которую мы занимаем, разыщем. Булыжник с умом здесь положен и со смыслом, смысл виден каждому кто шагает тут второй или третий раз, форма рисунка больно интересная, давно и с умом положена, хорошая основа под ней, не одно поколение рабов поработало тут, так уложить наука особая нужна, у нас сколько на Утренней улице, асфальт не клали, больше семестра не удерживался, сходил вместе со снегом, тут квадратами положен с разделением их на какой-то рисунок, рисунок странный и недоступный для землян, наверное он клался не для нас, но для «других», тех которые могли его рассмотреть с высоты седла облачённые парадной формой в мышиного цвета «другой» армии, «зачумлённой» своим фюрером. Портики и колонны тоже для своего самоутверждения строили, как же, без римской мишуры, легионеров не вырастишь, забить ересью голову не сможешь, на Восток не отправишь жрать гусиный паштет из птицы, добытой под Прохоровкой. Ладно, проехали, кто скорее, мы или они, время не терпит, речи на бумаге изложены, трибуны в красное всегда одеты, вода в графинах обновлена, грамоты разложены, переходящие вымпелы развешаны, до переходящих знамён комсомола дело пока не дошло, они ещё шьются в Союзе, прожекты только пишутся. Потерялись мы в пути к краснопогонникам, сколько шагаем, а прийти ещё не смогли, из середины строя не очень-то наглядишься по сторонам, держать равнение никто не отменял, вон и те, которые на плацу речи слушали, тоже бойко шагать способны, расстояние от центра плаца и до клуба, за три минуты одолели, заполнили собой всё пространство, от красного цвета рябить в глазах стало, я не знал, что полк такой большой и красный, как можно таким количеством управлять, как они, ну, те их командиры, знают, хватит ли всем места при построении, откуда им известно, что вставать надо от сюда и до сюда, неужели та разметка в виде выступающей брусчатки помогает, а форма рисунка какую подсказку им даёт. Ага, наверное с воздуха не забыли посмотреть, на то место, куда дивизию после американцев поставить придётся, может и немецкие советники прижились в части, по части Коминтерна, может свои разведчики тут когда надо побывали, армия дело секретное, не всё нам скажут, не обо всём поведают. Площадь между казармами пехоты и артполка с ЗРПэшниками впечатляет, наверное здесь можно весь личный состав дивизии разместить в строю, скорее всего она для этого и предназначена, хорошо, а кто тогда это всё строил и сколько тогда в этой учебке люфтов значилось по списочному составу, казармы огого какие будут, размеры плаца тоже о чём-то говорят, построено скорее всего до войны, вопрос, для какой надобности, и тогда ещё вопрос, значит Галле мой родной не такой уж и безобидный городишко с 1200 сот летней историей, сколько же зачумлённых за гусями к нам отсюда дотопало, почему все казармы целые стоят, это, что, по особому молчаливому согласию с юзерами обошлось, политика «мы вам, вы нам», или как иначе, ведь даже стеклянные фонари целые остались на крышах, на брусчатке ни одной царапинки не видать, куда летали летающие крепости, почему безобидную учебку пожалели. Интересно, а за нами они сейчас наблюдают из окон трамваев, или им всё равно кто тут марши играет и в какую сторону идёт, что в клубе слушать будет вчера и сегодня, как они к нам относятся, наверное этого я так и не узнаю, а что если вот так нам самим в тех трамваях проехать, как оно на чужих солдат, на оккупантов смотрится, как аппетит потом, не портится ли, шмайсер ли не смазывается на «всякий» случай, наверняка припрятано вместе с фотокарточками и пластиковыми рогатыми касками со знаками SS, нашли мы одну такую у нашего особиста в Нойштадте на квартире во время ремонта, все перемеряли тогда, это я забегая вперёд, рассказываю вам страшную немецкую тайну, подписку, как никах после присяги давал и обещание стучать ему на своих товарищей, это когда он нас на «беседу» в ленинку заводил, был такой деятель с усами, как сейчас у меня, может я даже в его память усы-то и стал носить, чтобы помнить ту клятву, в смысле клятву отступничества, которую так и не довелось исполнить по-моему никому из нашего призыва, чудно это было слышать, тридцать седьмым душком от него повеяло тогда, ушло их время, а он об этом не знал, всё ходил и на лавочке в парке предлагал стрелочку забивать, да только сколько мы не подглядывали за той лавочкой из-за сетки автопарка, так встреча у него ни с кем не состоялась, жаль мужика, да и лавочку жаль, хотя нет, не жаль, оба деревянные были. Лавочек вокруг площади не обнаружили, хотя ступеньки имелись, наверное для гостей, подумалось тогда, наверное не последний разок здесь мне бывать, 7 ноября ещё разок случиться может, 9 мая, 23 февраля, строевые смотры какие-то тоже, говорили старослужащие в этом строю, тут проводиться будут с нашим непременным участием, запомним на будующее, может всё таки вечерочком прогуляемя сюда, земляков поищем, может сейчас удастся кого в зале клуба разглядеть, может даже наберясь смелости, удастся окликнуть, хотелось бы кого не то, хреново без земельки и сходить-то не к кому, поплакться на тяготы службы тоже ведь надо кому-то, письма из дома вон редко приходят, а приходят, так что толку, толк-то ещё у почтальона на пару в каптёрке оседает в кармане, валюта из дома родного так и ни разу не попала адресату своему, да и что домой напишешь, что деды задрочили или, что тело схимников подвергалось меньшим истязаниям чем наше тело физическими нагрузками, эх найти бы земляка, похвастался бы как нас кормят хорошо, у него бы про его шамовку разузнал, домой бы для примера про его хреновую слудбу написал бы, пусть и они там порадовались, нет не за товарища, за меня конечно же, зачем им за товарища радоваться, плохое у товарища, это для примера хорошего у меня, а вот бы чувиха письмо не забыла к празднику послать, да открытку со стихами про службу в армии, а я бы ей фотку свою первую, про то, как мы у клуба артполка строем сфоткались с дембелями, я тоже скоро таким через два года буду. Нет про два года буду пожалуй лишнее, бабам ни к чему про это писать, а то они в буквальном смысле это понимают, и станут два года этим заниматься, не дожидаясь меня и моего заветного превращения в дедушку, кори их потом за это, давай девочкам чужим потом свою фамилию, расти деток от чужих пап, оправдывайся, что не имел в виду, когда про дедушку говорил им в письмах, ясное дело, слово «дедушка» оно им в другом наклонении понятно, в наклонении не молодаек вниз головой, а бабушек, а зачем им в девичестве, скажите на милость, «дедушка», когда им медведушка больше подойдёт для того самого наклонения. Парад сегодня пропустил первый раз в жизни, сейчас бы по ящики дома со своими домочадцами смотрел, ел бы маринованные красные помидоры, селёдку иваси, картошку по-деревенски, столичный салат, забыл про квашеную капусту и бутерброды с красной икрой. Пить не пил бы, хрена бы дали, порядки за столом дедовские были, пьют только те, кто не падает под стол и деньгу в дом несёт, пьют, отливая столичную в графин, пьют только взрослые, пьют и много закусывают, остальное на растирку бабы прячут в комод, хрена с два от туда что достанешь, ключи на груди в сиськах прячут, полезешь туда по морде получишь за подозрение в изнасиловании. Так вот и ушёл в армию неподготовленным к питию, с этим недостатком служил, с ним и до сих пор маюсь, видно если с детства не пошло туда, то идёт обратно, не так, как у того Миколы, у которого не пишло обратно. А вот вкажите на милость товарищи старослужащие, а на 7 Ноября тут наливают, да нет, вы не так меня поняли, не надо в спину тумаком сейчас меня, я имел в виду, ну хотя бы вас например, я же совсем не приученный к спиртному, чего зря такой продукт на меня переводить, я имел ввиду в целом, по подразделению. Что, дают и даже наливают, но где, ах в ГДО, ах после ужина, а нам значит туда, как и вам, дорога заказана, ага, значит сегодня ночью мордобоя можно не ждать, веселье не предвидится в отдельно взятой комендантской роте, как ошибаюсь, почему наивный, ах в стиральной машине в аккумуляторной циклотрон запустили час назад, ну молодцы, нигде не упустят, это надо же, стиральная машина по типу циклотрона, может оказывается производить ускорение созревания пузырьков барды, доводя их количество до критической массы, превращая последние в спиртосодержащие атомы, методом разгона до скорости эмжэаш в квадрате делённое на два захода, с последующим дозреванием вышеназванных спиртосодержащих пузырьков в дистиляторе имени Сергея Бодрова, до массы «аж сорок о» с последующей перегонкой и доведением до критической массы «аж шестьдесят о» градусов по ареометру, заменяющему спиртометр. Самогон я не пью, он не вкусный, вина здесь не гонят, раки нет тоже, пиво есть но только у немцев в соседней части, оно у них вместо компота идёт, у нас не пробовали заменить, мощности германии не позволяют, поэтому и дают до сих пор компот без сахара, сахар украли, а что не успели, то поднимает градусы в циклотроне имени Сергея Бодрова, это его была идея, готовить барду перед производством самогона в дистиляторе, получилось, забегая вперёд скажу, получил Серёга за это вместе со своим призывом поражение в правах вместо Нобелевской премии, не успел патент говорят на изобретение оформить, папенька раньше этого всех на дивизионную гауптвахту отправил, не довелось так сказать, да нет не попить, попили за год столько, сколько позволяли мощности дистилятора, воду в аккумуляторы ещё до него научились дождевую собирать и заливать, сначала в целях тотальной экономии немецкого электричества, а потом из-за загруженности аппарата и всё возрастающей потребности в производстве не только вредного, но и полезного самогона сырца. Страшно было служить идти, ну мне ладно, не за себя, а за брата разгельдяя и бабника, не зря он попёрся потом в бабский пединститут, знал где смак бегает в коротких юбках, страшно скорее было за других, за тех у которых на столе самогон всегда на столе стоял в большом чайнике, я не фантазирую и не состою на учёте у психиатра, такое видеть тоже в жизни довелось как-то. После службы с директором по фамилии Пучков Александр Васильевич, довелось к нему на родину на охоту поехать на его волге, дело было в Рязанской области в селе Большие Можары так оно вроде и сейчас называется, рядом с Сапожком это, так вот, по приезду в деревню нашей компании, потянулись к нему в дом всякие люди, приходят, садятся за стол и прямо из чайника емкостью с ведро, разливают жидкость, прикладываются, опрокидывают в рот и как ни в чём не бывало к нам обращаются, чего мол не встаём, ужо 4 утра, а мы значится в 11 вечера только туда приехали и ясный перец, когда успели в чужом доме уснуть, да хотя бы маленько покимарить, а те своё, вставайте говорят, завтракайте и собаки заждались бегаючи по двору. Вставать-то оно по любому придётся, за тем и приехали, утки ждать раззяв долго не станут, лягут на крыло и на поле, доедать пшеничку, просыпанную комбайнами СК-4, набивать свой кэндюх и готовиться к перелёту в более безопасные страны, чем великая Рязанская область. К чему прикладывались и что пили взрослые мужики понять с полмысли можно, да только здоровый мозг, правильно воспитанный, отказывается утвердить правильный ответ, созревший надысь в голове трезвенника. Ясно, что пьют не молоко, но почему «это» пьют как молоко, только другой Вовка смог бы ответить, да не стало его Вовки, Вовки Высоцкого, что так умно сочинил ответ на утренний вопрос. Завтрак был на столе и состоял он из одного блюда, даже не блюда, а чайника, одного на всех, как одного хлеба, которым Иисус всех накормил, на второе предлагалось для таких слабосильных, как я, блюдо под названием квас ржаной, но уже из жбана, но такого же белого цвета, наверное цвет жидкости тоже имел значение, наверное, чтобы то первое у меня дифективного, не пощло обратно. На охоту пошли кто с чем, кто только позавтракав первым блюдом из чайника, ну а я как сельский интеллигент, а именно после того случая так и стали меня там величать, а я и с первым и со вторым блюдом. Второе мне больше пришлось по вкусу, но после моему директору сказали, ты Василич таких к нам больше не привози, у нас тут все люди одинаковые и живут достаточно просто, живут по принципу «приходи, наливай, да пей», так и стал я для них сельским интеллигентиком, хотя уток побольше их принёс из мочаков болотных, стрелял я до армии хорошо, да и после не потерял сноровку, в ужин только и позавтракал по человечески, утятинкой, не знаю почему надо было завтракать спиртным, хотя кажется ответ родился сам собой, наверное чтобы человеческим духом от охотника не разило, уткам наверное и до сих пор не известен рецепт их надувательства, а что до людей, бывал там и сейчас, спросите, как там, пьют, но уток меньше не стало, приезжайте. Сколько можно сделать бесполезного пока шли из пункта «а» до пункта «б», вы успели сейчас вычитать, мы всё же до вас дошли, думаю вы об этом не пожалели, места в сельском клубе начала семидесятых, было достаточно для всех, знамо дело в наряд, либо в караул люди заступили, больные, водилы на выезде, всё это сказалось на численности присутствующих, но клуб был немал, нас разместили на нескольких рядах, конечно не так, как хотелось, но и про хозяев не след забывать, со своим уставом посетили хоть и своих, но всё же это был не наш монастырь. Сели по правой стороне, если сидеть лицом к трибуне, но место попалось не плохое, обзор позволял крутить головой во все стороны, первое, что мы и начали делать по прибытию в незнакомые места. Зал был уютным, хотя и не очень нов, к уродской форме кайзеровских казарм привыкли неожиданно для себя довольно быстро и считали всё это уже своим, причитающимся по праву победителей, люди размещались следом за нашей ротой, рот было меньше десяти, может и больше, считать поротно ещё не научились, знали только из личного опыта, что рота это 150 человек, так было у нас, а сколько у них, так какая нам разница, по размеру коробки перед клубом, не меньше нашего, а сколько ещё отсутствуют, может то военная тайна, не стоит тогда и напрягать мозги, крути Гаврила головой, ищи пока проходят вперёд, своих земляков, которых со стадиона сюда увели покупатели. Ага, попробуй тут найти кого-нибудь в такой массе, глаза повисли на белых ренях, красных погонах, мелькании и суете и среди них и среди наших, и те куда-то лезут, пересаживают кого-то, крутятся на месте, то встают, то садятся, тут свои за полу куртки дёрнули так, что чуть язык не откусил, рот-то закрыть забыл от удивления, спасибо падать низко было, по кумполу съездили, в спину с двух сторон двинули, сядь, шило в жопе застряло, что ли, дух е…учий. Впал в кресло, как впадают в кому, сзади пригрозили, сиди не дёргайся, шею повыше задерите сучары, не дай Бог уснёте, в роте поговорим, это кто-то из старослужащих пригрозил, ясное дело, бить никто не станет по прибытии в роту, так, скорее для очистки совести друг перед другом, пикни только, сразу на другую сторону партера пересадят, оттуда и дембель совершишь, из пехоты. Знамо дело, вперёд нас духов и черпаков пересадили, знамо дело, либо спать, завалятся как всегда на политзанятиях, либо тянуть одну на всех цигарку станут ради понтов, опять же не из потребности, но лишь из чувства превосходства над силой запрета. Ну и фиг с ними, сзади всё равно не углядят за поведением лица, всё равно обману и дрыхнуть, как лошадь, стоя буду, лишь бы не клюнуть пшенца, тогда больше вперёд не посадят в виде ширмы, из-за такой ширмы, как я можно загреметь под фанфары, с собой посадят после прокола и вздохнуть полной грудью не дадут, будут дрочить до изнеможения, приходилось уже в роте подобное наблюдать за товарищем, посмевшим, аж захрапеть на политзанятиях в ротном кинозале, сидя у огненной батареи сразу после завтрака. Тогда даже замолит одобрил такой поступок старослужащих, его ведь занятие до храпа довело несовершеннолетнего духа. Зал заполнялся очень грамотно, роты садились согласно купленным билетам, билеты не проверялись, билеты с названием на титульном листе «комсомольские» всегда находились при нас, и принадлежали точно тем, чья фамилия там была вписана, места занимали не одни мы, солдаты и сержанты, в клуб входили в парадной форме и прапорщики и офицеры и гражданские лица, наверное гости и приглашённые шефы, наверное и немцы попали в свой клуб, может даже ради такого случая кого и пригласили из «других», может быть, может быть. В клубе не топили, наверное печки зимой ставят вдоль стен и тем обходятся, но посидев в зале стало понятно отсутствие отопления, отопление было устроено по-японски, там тоже не тратятся на отопление, топят, как тут, «пердячим паром», надышали за несколько минут столько углекислого газа, что по неволе отсядешь за спину духа, чтобы спастись там в спячке, иначе можно и угореть, а спящему человеку многого не надо, температура тела у него снижается на несколько градусов, потребление кислорода уменьшается, частота дыхания какой снижается и человек, как подводник, успевает высидеть в усыплённом состоянии, как раз до завершающих торжественное заседание, бурных и продолжительных аплодисментов.

 Отправлено: 24.10.10 18:47. Заголовок: Нет, конечно не Галь..

Нет, конечно не Гальской школы, тогда бы больше было в жизни общего.

 Отправлено: 24.10.10 20:15. Заголовок: Будет чем занять зав..

Будет чем занять завтра рабочее время-это я о ПРИСЯГЕ...

 Отправлено: 25.10.10 10:10. Заголовок: http://i059.radikal...

 Отправлено: 25.10.10 11:45. Заголовок: Володя.в пехоте в ро..

Володя.в пехоте в роте было 82 человека по штату.По штату военного времени 110 человек.в батальоне,а главнюком там был комбат-таких рот набиралось-три,да минометная батарея.да всякие взвода,типа связи...гранатометный взвод...а потом еже и разведчики появились и противотанковая батарея...Вобщем набегало.А в полку таких...так,что твои ощущения молодого бойца-очень точно подмечены и описаны! ЗдОрово!!!

 Отправлено: 26.10.10 21:27. Заголовок: Дописываю, сегодны о..

Дописываю, сегодны открытый урок давал на город, некуда бежать, припёрли и не выкрутишься, попробуй скажи, что сколько можно, скажут, а ты, как хотел. Про присягу большой материал получается, мелочи вроде, можно было про еду, праздник пропустить, да чего-то рука не поднялась, может и Вы так же отмечали в клубе и не один раз праздники, 23 февраля мы попали в клуб в артполк, что стоял сзади нашего гаража.

 Отправлено: 26.10.10 23:43. Заголовок: Продолжение рассказа..

Продолжение рассказа "Присяга", часть пятая.

Скрытый текст

А был ли праздник, чего больше ждали, того 7 ноября или сего 4 ноября? Так нету сегодня 4 ноября, нет и не будет, Минин с Пожарским были, да были, а колышет ли их победа кого, да пожалуй только самих историков и колышет, вымучено правда, через Указ президента, который повелел зимою птицам петь и подснежникам распускаться. Вот и распускаются на экране телевизоров и телефункенов подснежники, а народ простой, как отмечал раньше 7 Ноября, так и продолжает это самое 7 без Указу и без оглядки на ящик, с парадом ошибочка вышла, парады народ любит, парады о его чести и достоинстве говорят, да и не очень забугорный дядя Сэм жалует у себя авианосца под названием «одна шестая суши», даже и в таком состоянии, с небольшой течью в борту, что расположена по ватерлинии в районе Тбилиси. Течь и заделать можно, заделать с помощью самих «Дата Батоне», как заделали пробоину в другом месте, в районе незалежной ватерлинии, впереди зима, дай Бог чтобы не такая горючая, как нынешнее лето, течи в открытый океан из топливных баков больше нельзя допускать, топливо самим нужно, хватит травить его налево и направо. Ждали праздника люди, сидящие в зале, да, конечно ждали, но почему вели себя наплевательски по отношению к власти, я имею ввиду по отношению к тем и к тому, кто всё это организовывал, проводил, речи толкал, ораторствовал, вперёд агитировал идти к новым победам, а привыкли, скажу я вам, привыкли, как к своим папа и мама в доме, к тому, что суп всегда на столе, курочка на второе, компот на третье, а когда это всё есть, то человек и сам не знает чего он ещё хочет, язык не на привязи, болтается между нёбом и землёй, как у гончей собаки, говорить не заказывали, запреты сняли, мели Емеля, твоя неделя. Человек существо себе на уме, тело-то у него и правда одно, но на одном стуле в клубе умещается сидеть везде аж по двое, если кто и сидел по одному, тех в расчёт не берите, те в это время спали, их в теле «дома не было». По двое и на наших откидных стульях сидели, пока один речи слушает, второй успевает дать оценку этим речам, погрустить о доме, о маме, о тёте с большими сиськами, о нынешнем обеде, о том, как шляться забурится с друзьями, одному пока боязно, а первый всё слушает, всё лапшу на уши принимает, прикрывает второго, который дальше этого зала ушёл, ушёл и налил первачка по первому стакану, сидя дома в тёплой компании, тёплой от того, что с вечера начали праздник, как законопослушные люди отмечать, праздник-то большой в несколько дней, поди без должной подготовки продержись до выхода на работу, враз без подготовки можно и на работу не выйти, прогул схлопотать, так что тут с умом надо к этому великому делу подходить, День был по осени величайший в истории аж всего человечества, соответственно и пить должны в том же порядке, всем миром, всем значится, человечеством, чтобы, значит отказников не было. Загремели одни под фанфары в Советскую армию, зато возвернулись другие, более подготовленные к празднованию, тех соплей не жалко, пусть там пороху понюхают, а эти в самый раз, так изголодались, что одним бабка, кабанчиком не отделаешься, ставь бабка на печку вторую закваску, праздник отгуляем, за возвращение воинов примемся, урожай буряка хороший получился по этой осени, продукт в дело производить надобно пока мыши его там не поточили в труху. Праздник был, для меня уж точно этот праздник значил больше, чем празднование Нового года, праздник Новый год я считал детским и всё, что происходило во время его празднования, считал сказкой, эти дурацкие наигранные поздравления, ряженые Дед Мороз и Снегурочка, для меня Дед и Снегурка были существами сбежавшими из театра к людям мультяшками в человечьем обличии, не более того. Новогодними подарками душу не ублажить, конфеты с лампасетами фигня из сказки, человек живёт настоящим, настоящее было 7 и8 числа, парад на Красной площади самая вкусная конфетка, её вкуса хватает на целый год, сколько не вспоминай вкус, прогрохотавший по брусчатке, всё равно до следующего года не распробуешь, по всем каналам мира мусолить ту конфетку будут, все страницы газет дегустационными балами украсят, от зависти вкуса чужих межконтинентальных конфет лопаться будут не только крикливые газетчики, лопаться так же будут и во всех штабах НАТО и СЕАТО. Я праздника ждал, я его и дождался, здесь даже приятнее и понятнее отмечать, тут, когда на тебе красные погоны и не далече присяга, празднуется реалистичнее и адреснее, чем там, в Москве через стекло голубого экрана. Шум потихоньку стал сам собою угасать, как угасает свет в зале перед просмотром кинофильма, в президиум стали подниматься очень уважаемые и достойные люди, зал по привычке, оставшейся ещё с гражданки, недружно поддержал аплодисментами и отдельным фулюганским свистом. На свистуна цыкнули со стороны командиров взводов, набросились словами, но дальше этого дело не пошло, торжественная момента наступила, слово взял начальник политотдела дивизии, невысокий подполковник, широкого телосложения, вам бы он напомнил своей комплекцией товарища Лаврентия Палыча Берию, в таких же старорежимных очках, невысокий, сильно коренастый, даже, я бы сказал, слишком широкий в корне, с умным высоким лбом, человек внешне напоминающий скорее профессора из ленинского Совнаркома, времён самого Октября, чем современного комиссара и я подумал, что не хватало в зале пожалуй малого, только одного, появления самого товарища Ленина и его верного товарища, товарища Дзержинского, вот тогда бы кворум был полный, все были бы в сборе, собрание посвящённое Великому Октябрю, можно было начинать. Собрание начали, как положено в армейском коллективе, текст обращения к присутствующим и обращение партии к народу в красных погонах зачитывали тоном приказа, так оно короче и понятнее, чего воду в супе толочь, как говорят наши повара, всё должно быть кратко, как выстрел, понятно, как удар прикладом, доходчиво, как спящему фофман. Во время подобных речей отпадает охота закрывать глаза и вымучивать себя попытками уснуть, при таком слоге, как у выступающих, возникает только одно желание, внимательно присмотреться к окружающим и попытаться понять, один ты тут такой тупой или все, умные как ты, что там говорится и почему оно не зацепляется за редкие извилины мозга, это сеанс психотерапии или все здоровые, и говорят не для нас? Неужели я и правда такой отсталый и тупой, что ничего не могу усвоить из того, что говорят с трибуны, для кого это говорится, для тех кто в президиуме или для всех остальных, или это послание нашим потомкам, которые будут обладать мощными двухядерными процессорами, способными расшифровать данный вид речи. Я был поражён на повал, но сидел так же ровно, как посадили старослужащие часом раньше, сидел и пробовал на лице создать такое выражение, которое говорило бы за меня, то что я всё понимаю из того, что уже прозвучало здесь и сейчас, не ровняйте меня с собою, я ведь недаром студентом кличусь с вашей же самой лёгкой руки даденной. Какая стыдоба, как на коллоквиуме, ни хрена не знаю, а работу защитить надобно по любому, сиди и молчи, не наделай глупостей. Может старослужащие и не успеют спросить о чём оратор только, что сейчас сказал, что он имел в виду, произнося до того непонятные выражения и словосочетания, что даже мне самому не курящему и то захотелось поскорее выскочить на перекур, так было тошно не столько от того, что приходилось слушать, сколько от того, что предлагалось, полагаясь на прмерное содержание текста речи, сделать. От того, что предполагалось сделать, БАМ в узел мог завязаться, а реки, направляемые вспять могли в слезах своих захлебнуться. Для кого интересно всё это писалось, кому адресовалось, перед кем отчёт держалось? А никто того и сам не знает, так повелось когда-то, да так оно и сейчас делается. В зале оно конечно хорошо, но и хорошее когда-то надоесть может, а делегатам несть числа в зале, всё идут и идут, бумажка к бумажке, шпаргалка к шпаргалке. Интересная закономерность вырисовалась, только сейчас её заметил, речи, ладно, в голове не задерживаются, но странное дело, а слова-то наизусть из всех выступлений помню, когда успел выучить, да и была ли в том надобность, уж и сам не припомню, но точно знаю, кто с чего начнёт свой доклад, о чём говорить будет, чем своё выступление закончит, а о чём я сам себя спрашиваю, это говорит, а? Да всё о том же, урок-то все на изусть знают, только словами красивыми рассказать не могут, выходит я на подобие собаки типа Шарикова, стал ? Выходит, типа, да. Всё понимаю, но на фига то, о чём говорят выступающие делать в самом деле надо, ни фига сказать не могу. Скорее бы и правда на кислород, вонища донимать и расположение нашей роты стала, среди запахов армейских своих родных не меньше стало появляться, духан аж до президиума докатился, стали и там покашливать, из графинов попивать, в карманы чаще руки казать, из кармана в карман, что-то перекладывать. Всё, конец, запах перекрыл слова, бесполезно повышать голос стоящему на трибуне, звёздочки не того размера, голос не того калибра, сопли не успели высохнуть под носом, теперь в клубе всё по Владимиру Ильичу «низы не хотели слушать камсу, верхи опаздывали на банкет», наступил переломный момент в обществе и ведущий взял управление на себя. Резолюция, принятая на торжественном собрании представителей всех слоёв общества была зачитана и одобрена всеобщим голосованием, прозвучала команда «рота, оставаться на месте», а вокруг нас со всех сторон снова забурлила река краснопогонников, среди которых мы могли раствориться талым снегом и потеряться до самого дембеля, столько было в полку людей, что правильно сделали умные головы, дав команду нам «рота, оставаться на месте». Люди ушли, вонь осталась с нами в зале, её накопилось слишком много, чтобы так быстро покинуть помещение, она пошла следом за нами по команде «рота встать, рота выходи строиться на улицу». Собрание закончилось вовремя, лёгкие хватив чистого кислорода, вытеснили порцию топлива в мозг вместо углекислого газа, мозг, получив неслыханное количество окислителя повёл себя очень не дружелюбно по отношению к его обладателю, мозг вскружил человеку голову, человек потерял равновесие и чуть-чуть не оказался в горизонтальном положении. Длительное присутствие людей в спёрднутом помещении, привело организм к отравлению, а внезапный выход на кислород, к внезапному головокружению, чего естественно никто не предвидел, но слава Богу обошлось малой кровью, пара тройка праздничных подарков в бок и затылок, выправили положение туловища, оно приняло норму, строго прописанную в уставе, заняло место в своей шеренге и по команде «рота, с места с песней, шагом марш» покачиваясь с борта на борт, направилось в своё расположение. Мы вышли в открытое море, море парадок было от края и до края, всё пространство перед клубом было заполнено солдатами пехотного полка, вокруг нас, пока мы проводили построение, курилось в синем мареве, такого полкового перекура мне видеть ещё не приходилось, на нас смотрели со всех сторон, «чужие» среди «своих» изрядно потравив никотином, выравнивались в шеренги, послушно выполняли другие команды, вертели напоследок головами и ударив с места строевым показушным шагом, с места с песней грянули детскую ротную песню, сочинённую явно третьеклассником, который сидя в кружке пионеров со своей пионервожатой, сочинял «не складушки, не ладушки, прямо роте по макушке», сочинял и сочинил таки преглупейшую песню про то, как «как-то раз солдат, девчонку повстречал, девчоночку хорошую и ей понравилась шинель военная, фуражка красная и звёздочка на ней, и ей понравилась шинель военная, фуражка красная и звёздочка на ней….» и радости-то у того пионэра от того, что сочинить получилось таки, но ещё больше радости он получил, услыша однажды, как его детскую песню приняли официально за ротную песню и как солдаты комендантской роты ходят под неё в баню и столовую, да вот теперь сподобились от клуба земляков по оружию отвалить. Солдаты пехотинцы, как дядька говоривший мне про себя «пузотёрная, на два вершка землю стесавшая, гвардейская пехтура», в Венгрии он служил радистом, в крокодиле на фотке сидит с наушниками на ключе. Они стояли, они курили, они были у себя дома, мы уходили, они оставались, когда ещё свидимся, какой случай сведёт вместе. Мы уходили без страха, во всяком случае, у меня он кажется и правда пошёл на убыль, такие же пацаны, что и у нас, такие же мордастые, репа, как репа, у многих даже щёки из-за спины выглядывали, такие не у всех наших были, полным полно таких доходяг, как я, не качёк не репа, обычный пацан 48 размера, 42 обуви вес 63 кило, пара кирпичей для лучшего сцепления с булыжником, уж больно он скользкий был у нас в дивизии, едой не избалованный, ну поступивший в ВУЗ, ну на пару занятий успел сходить, но а больше и сказать-то нечего, ну тщеславный, ну не без этого, об отпуске мечтавший, а другие, что во сне не об этом разве мечтали, ну не определившийся, что есть, сколько есть, ну разгильдяй, в смысле не учёный, но ведь не пропащий же в конце-то концов, взяли в армию, так выколачивайте Стеньки Разина волюшку, приводите к общему с ротой знаменателю, учите, я ведь обучаемый, я ведь не как все, я с пятого раза лучше запоминаю, чем некоторые с третьего. Мы уходили, песня не гремела, мы её орали показушно, орали на публику, не для сэбэ трошкы, орали для тех, кто в спину нам глядел. Слушайте, а может я всё тут придумал, да, скорее всего, да на фиг мы им сдались со своим пением, курили хлопцы у себя дома, а эти, примазавшиеся к ним, мирно уходили, спасибо что мирно, и уходили на своих ногах, а то у нас в комендантской роте было перед этим походом говорено, что мы если того, ну сами понимаете чего, то мы мол, того, ну, тем из соседнего полка, ну типа накидаем угольев за шиворот, спасибо ума хватило не сцепиться, долго бы растаскивали горы трупов с двух сторон. И от чего в людях такое живёт, вот мы, это цивиль, а вон те, то не такие, как мы, а что из этого следует, а? А следует то, что побить бы их неплохо, так, на всякий случай, чтобы знали, что мы элита, а те так себе, с боку припёка. Видел, забегая вперёд, скажу в деле соседей, зимой это было на полигоне, снегу полные окопы, белое, белое поле и цепи от горизонта до горизонта, у меня матка, от виденного, опустилась до не куда, а люди тихо шли по полю на эти окопы, а в окопах такие же люди, спокойно на морозе стояли и ждали когда те, что на них шли, подойдут ближе. Что там должно было в итоге получиться могу догадываться, учения шли, но от увиденного моря снега и безысходности в открытом поле, мне до сих пор холодно, я очень был напуган тем кином, которое сам видел. Мороз был не так, чтобы себе, но подумать только, сколько надо в этом окопе простоять без движения, я за сколько солдат сюда привезли, и когда их покормят, когда их отсюда выведут, а ведь и ночные вылазки не бойсь предусмотрены, вот от чего уважение к людям в красных погонам появилось, я бы умер от холода и подчинения силе приказа, наверное ничто так не укрепляет силу воли и не воспитывает в салаге мужчину, как сидение в окопе, полном снега и не имея возможности, как либо повлиять на события, некуда бежать, этим всё и сказано. Нас командир взвода Гузенко наверное специально попугать возил с регулирования, надобности регулировать мотострелков скорее всего не было, у них своих регулей видели сколько раз на дорогах, точно пугануть мопедов вздумал, получилось скажу вам откровенно, как не получиться, с регулирования на трассах, не в роту на обогрев, а к чёрту в поля, засыпанные под завязку рыхлым снегом, тоже мне бармалей. Туда сюда, вот вам и обед подкрался, опять за стол, опять солёные бочковые помидоры, лучок по головке каждому, вот радость жёнам наших командиров, у которых была хорошая традиция, приходить к нам в роту к мужьям для совместного просмотра кинофильмов по выходным и по праздникам, вот духан стоять будет после солёных помидор с репчатым луком, а рагу-то какое сегодня на второе молодцы повара збацали, я за такой хавчик, готов даже с дембелем повременить, как это у них так получается, мясо сладко-сочное с рагу из свежей тушёной капустой и картошкой резаной по-деревенски, как это можно утушить не переговняв продукты в котле таких размеров, тут на сковородке дота-то передавишь всё, жрать тошно, а тут пацан в белых портках из Чувашии, белой куртке, рыжеватенький, такой простой, такой юморной, но как готовит паразит, где только там нахватался паршивец. Первое перловое не кайф конечно, но рассольник без керзы и дома не получается. Пробовал потом уже на гражданке грибной суп с перловкой, шрапнель, шрапнелью, но торкает конкретно. Да и в концентрате тоже за перловку слово скажу, повкуснее некоторых рисово-гороховых смесей будет, есть в ней смысл, в керзе-то, что ни говорите, очень полезный для пищеварительного процесса продукт, сейчас некоторые целители, я сам это слышал, используют перловку для выведения шлаков из зашлакованных организмов горожан, употребляющих регулярно в пищу, исключительно красную и чёрную икру, честное слово, не вру. Про третье и в пехоте знают, что оно без капусты, тут и у нас и у них единое мнение в этом вопросе, ни к чему компот портить сахаром, от сахара погибает витамин «С», погибают деды в каптёрках по ночам от его отсутствия в их чифире, погибает наряд по столовой, погибают водилы и писаря, если этот сахар попал на обед и не дошёл до них по системе «ты мне, я тебе». Но и без сахара компот имел свой кисловато-мыльный вкус и даже положенных полкружки было достаточно для того, чтобы подвести итог праздничного обеда. Поели, а как известно после этого надо поспать, а где можно духам и черпакам безболезненно поспать, да-да, именно там, конечно там, в милой, уютной ленинской комнате, куда сразу после обеда, вроде бы как для написания родным писем, и стекался разношерстный народ, разношерстный потому, как деды и кандидаты туда никогда не ходили, некогда им было письма писать им уже за год все написать успели, теперь на дембель ждали, а не важно сколько до него осталось, написал сынок маме, а та и правда ждать начала, всё село на уши подняла «мой-то сказал давеча, выписываться скоро из армии будет, будем с отцом пристройку к дому строить, придёт, на покров к Маринке сватов зашлём, двух кабанов по весне авансом взяла в колхозе, вон уж какие вымахали, будет что продать и купить к свадьбе Ивану, а то и гроши может какие на книжку положим к приходу обувку, одёжку какую-никакую справить придётся, чай марки-то по чайным, да на подарки Маринке спустил, а дождётся, чи не дождётся та Маринка, так то ещё вилами на воде писано, охохохохохо, жизнь наша деревянная, корыто моё дубовое» Поспали по прибытию в роту, потом снова поспали, даже самим удивительно стало, что это так вожжи отпустили наши, кинулись из ленинки на воздух, инстинкт всё-таки верх взял и вовремя, старшина роты пошёл шухер наводить, полетели клочки по закоулочкам, спалились мотористы в автопарке в цехах по ремонту двигателей, хлопца из отпуска на вокзале встретили из роты, к себе привезли сначала, а у того компот вишнёвый в чемодане стал закисать, это они потом так оправдывались, а хлопцы те, ну те что из мотылей, сердобольные оказались, да и плату к тому же попросили за услуги такси, так вот, ту баночку под названием «четверть» и откупорили. И, что, спросите вы, а что, отличный вишнёвый компот, этого года урожая, ушёл в лёт, пили прямо из банки, я сам так е раз делал, чего там старшина не положенного усмотрел, ну а как его пить, то компот в каптёрке, когда кружки находятся в столовке, машины разукомплектованы, стаканов в бардачках не имеется, что им оставалось делать, скажите нашему товарищу прапорщику Верховскому, ну маленько накапали на грудь и колени, так пили-то из полной банки, горлышко-то во какое широкое, он что сам на Украине компоты не заготавливал, не пил зимой через край, да там все так пьют, и воду через край из ведра пьют, подумаешь вишни на асфальт выбросили, ну убрали бы потом духи, ни куда бы не делись, вечером бы и замели перед сдачей наряда, сами в очередь стояли в наряд на праздник. Как можно было жрать те вишни, когда они так перваком пропитались, что ими же отравиться можно бы было это вам не компот ведь. Попало ни за что, ни про что, отпуска на месяц отменили, на губу в тот же день, тех, которые вишни из компота на асфальт в парке кинули, увезли, за что увезли, так никто ничего и не понял. Всем велено было в роту возвращаться, нас, как самых быстрых, отправили по чайным в поисках зажравшихся чужими хлебами солдат, собрали построение, пять раз да полчаса пересчитали, довели счёт до восьми раз за час, из курилки каждый боялся отлучиться большее, чем до гальюна на втором этаже, каждый хотел, как можно ближе быть около ротного начальства, ел глазами командиров и требовал стратисфакции личности, требовал вернуть ему доверие, подорванное не любителями вишенок. Что будут давать на ужин, никого не колыхало, ибо угадывать это не имело никакого смысла, ужин у всех родов войск одинаков, по осени жидкая картошка пюре с жареной селёдкой из трески, зимою, весною и летом снова каша с рыбными бычками в томате. Ну максимум, в чём разнообразие, так это картошка, с пережаренным луком и рыбные бички в томате, но это скорее исключение из првил, чем норма. Настроение у всех подавилось так, как картошка в пюре, отпускники ходили мешком прибитые, называли суками только, что вернувшегося из отпуска, говорили, что они не такие, что компот бы и не вздумали бы вести через две границы, что после них всё хорошо пойдёт, не справедливо мол их лишать за тех, которые компотом облились, ходили, ходили, да в кинозал покричали заходить, Ольшанский цветную киношку у ГДОшных киномехаников затырил. Снарядить для этого мероприятия пришлось правда аж двух бойцов, зато один успевал там эту часть в ГДО посмотреть, а когда бежал к нам, то и у нас причащался по новой, и так до конца «дачной поездки сержанта Цыбули» Луком в зале не воняло, напрасно я строчки писал, все гости были в цветасных платьях пошитых у гврнизонных модисток, офицеры собак на нас не смели спускать при дамах, казали из себя вполне приличных мужей и отцов для солдата, мы тоже вели себя, как в сельском клубе, громко разговаривали на публику, старались каждый на себя обратить внимание, одичали поди даже мы без цивильного общества, Цыбуля фулюганил на экране, угонял немецкую бронированную технику, нам было весело вместе с ним, мы были на его стороне против немцев, мы были ближе к немцам сейчас в зале, чем он там на экране, нам некого было бояться, ибо Цыбуля их много лет назад всех победил, кино рокотало проектором, в окошке мелькали тени механиков, рота во время пуска очередной части кричала «Ольшанский рамку», старшина роты в шутку по доброму огрызался поворотом головы назад в сторону окошка киномеханика «Ольшанский, три наряда вне очереди, если порвёшь ленту», ибо папенька лично побеспокоился за киношку из первых рук, но и слово видать дал им немалое, раз так беспокоился, а может успокаивал себя недавним происшествием, и тем, как с горяча пришлось обойтись с любителями компота, что и говорить, праздник не удался, но как там хлопцы на дивизионной губе, покормили их чи не. Кино мелькало кадрами один к двадцати четырём, в глазах стояло другое кино, а как там дома, спать пожалуй уже легли, завалились после гулянки на боковую, ну и ладно, здесь тоже не плохо, завтра ещё один выходной, а после опять потечёт время учёбы, зубрёжки текста присяги, уставов, и всякой другой всячины. Праздник подходил к концу, через миг вечерняя прогулка на свежем воздухе, отбой и баиньки, спасибо Боженька за сегодняшний удачный денёк «день прошёл, хрен с ним, новый настаёт, у с…ка», вот наш сегодняшний девиз, с ним и жить дальше будем, день прошёл, не ближе к смерти, но ближе к нашему дембелю.

 Отправлено: 27.10.10 08:26. Заголовок: Владимир Мельников ..

Владимир Мельников пишет:

цитата:

большой материал получается

и хорошо
Владимир Мельников пишет:

цитата:

клуб в артполк, что стоял сзади нашего гаража.

сколько фильмов я в детстве в нем посмотрел111

 Отправлено: 27.10.10 16:09. Заголовок: Каждому участнику фо..

Каждому участнику форума персональный календарь на 2011!!!!

http://calendar.axeeffect.ru/<\/u><\/a>

 Отправлено: 29.10.10 23:11. Заголовок: Продолжение рассказа..

Продолжение рассказа "Присяга" часть шестая.

Скрытый текст

Второй день начался с лёгкой пробежки, дежурный по роте оказался самым небоеспособным прапорщиком в ГСВГ, человек, который считал, что бег является заблуждением по определению, что во время бега из человека выпадают последние мозги, человек существо не приспособленное для этого, что существуют механические средства передвижения, то бишь машины, что даже кавалерия не смогла против них устоять, не то что пехота, что бегать в общем вредно и пора ставить точку, это был, как вы смогли догадаться, зампотех роты, человек временно безногий, то есть ноги-то у него имелись, но пользоваться он ими часто опасался, ноги были травмированы, а правая даже очень. Миниск лишил товарища прпорщика средства быстрого перемещения и если бы не крепкая палка, хрен бы он нас в автопарке, вообще бы догонял. Палка была из родной российской берёзы, выросшей в неволе. Кто-то сказал в войну про Русские берёзы росшие в Германии, а все так и подумали, что фашисты всё за собой подгребли, даже пленили наши исконно русские берёзы, правда я чего-то не догоняю до сих пор по этому поводу, в Англии тоже полно наших красавиц, но может они туда попали не в рукаве британских моряков, приходивших караванами в Мурманск, может они по ленд-лизу туда попали, не слышал никто об этом, уж больно жалко мне наших сироток, оставшихся стоять в нашем бывшем гарнизоне, стоят они перед крыльцом моей роты, как им там без меня живётся, не обламывают ли их студенты на веники для бани, хотя о чём я говорю, какая баня и какие веники, без русского духа, какая получиться у них русская баня. Зампотех наверное и со здоровыми ногами не очень ратовал за бег, это от человека зависит, командир роты с замполитом и командир взвода мопедов, наоборот решение всех вопросов решали бегом, пукнул во время просмотра кинофильма, бежим три круга вокруг роты, а потом досматриваем кино дальше, потребовал детского мыла, бежим в противогазах на стадионе тройку кругов, но зампотех был из другой породы, он эту теорию считал глупой и вредной затеей, у него была своя и более эффективная система воспитания, он людям привык доверять, но чтобы человек в эту теорию поверил и не сомневался сам в том, что когда-нибудь он по доброй воле и в трезвом здравии обманет зампотеха, тот убеждал таким приёмом, как личный пример. Зампотеху некогда было чикаться с ротными придурками, требовавшими индивидуального подхода, он к пустякам типа зарядки так и относился, как типа к пустякам и напрасной трате полезного времени, его бы воля, зампотех всё расписание в роте подогнал бы под ремонтно-восстановительно-обдирочно-покрасочно-грунтовочно-сварочно-электро-заправочно-помывочные работы. И эти работы начинал бы с пяти утра, как они начинаются в Рыльской колонии, а заканчивал бы в одиннадцать вечера, как они заканчиваются у меня на даче в июле месяце во время строительно-заборных работ под присмотром запотеха по имени мама. Зампотех был то, что надо, только палкой, как жезлом маршала махнул и сказал, чтобы пробежали честно по малому кругу, проверять не буду, а посмеете срезать, сяду в УАЗик и посмотрим, где вы по утрам пропадаете с замполитом, ибо мне дюже интересно стало посмотреть на маршбросок из-за ветрового стекла автомашины. Ну как после этого можно кого-то обманывать, даже дембеля пробежаться попробовали, попробовали, да деды засмеяли, потеряли нюх говорят, пора на покой, не срамите комендачей, сойдите с трассы, на обратном пути подхватим, не выдадим. Не бег, а занятие ананизмом, так даже мне неприятно бежать было, ну что это за бег, срам, но не бег, толпа на пожар мчится наверное красивее. Зарядки вообще не было, так, по привычке вломились в автопарк, а там никого, куда он делся наш дежурный по роте, аж непрятно стало от такого пофигизма, всё настроение насмарку. Да, я не любил бегать по утрам, но оказалось, что если не бегать совсем, то становилось непонятно присутствие меня здесь, как военнослужащего вообще, оно с одной стороны-то приятно за сегодня, да, но к чему тогда втягивать было в систему столько народу, поиграли твоими чувствами, втянули тебя в секту армейцев перворазрядников, не довели задуманное до конца, бросили сами первыми свою же придуманную идею фикс и в кусты. Хороши товарищи командиры, сегодня зампотех, а завтра ротный на прогиб бойца махнёт рукой, даст ему немного марок и скажет «а, ну её к такой матери эту службу, сходи в офицерское кафе, купи себе водки», а замполит вдруг ещё дальше глупой идеи ротного пойдёт и предложит за СОЧи съездить с ним в бордель к девкам из Венгрии у вокзала, про своего взводного уже не хочу и мечтать, от того можно в такой ситуации дождаться предложения отрегулировать транспорт с помощью ротных регулей, аж до Брестской таможни. Не, я без зарядки не хочу, пусть я сам боюсь говорить эту ересь вслух, но кажется вокруг немая стена поддержки из так называемых сознательных, как сказал бы замполит, костяка роты. Пропал день, еда не лезла в глотку, люди шлялись по роте и автопарку без дела, прогулки с приключениями не получились, вокруг соседей, у артполка и ЗРП было полно народу, в чайную к ним пробиться не получилось и с третьего разу, деньги не отнимали явно, но в решимости взглядов, окидывающих нас и слепому было понятно, что войти и покупать скорее всего не станут препятствовать, но вынести за пределы двора артполка не дадут. Стояли такие же дух плотно прижавшись к стенам, тупо уставясь в пол, но при приближении отклеивались и отжимали от улицы, оставляя открытой только дорогу в свою чайную. Увернуться с первого раза не получилось, дико уставясь на наши красные погоны долго думали, как мы из пехоты, оказались у них, ведь имеется чайная у каждого подразделения, что за духи, на что покусились, даже в отсутствие мани, всё равно чайная остаётся в нашем неприкосновении, да, стоим, ну и что, стоять не привыкать, дома у нас ещё сидят на корточках и что, день могу сидеть, два, на третий деньги дадут, очередь занимать не надо будет, двадцать девятый день стоим. Спасибо хоть посмотреть пинком под зад разрешили, как теперь выходить, надо будет думать. Хорошо прилавок товарами завален, чего только нет и в универмаге и в самой чайной, ой а это кто развалился на стульях и нам дружелюбно сигналы SOS подаёт, подгребайте, огребать будете. Кто, да что разрешил, почему ослушались, может кто из наших послал, ах сами пришли, ну да, конечно, понимаем, нас увидели и вдогонку побежали искупление от будущих грехов выкупать, есть такая опция в какой-то вере, там можно и от настоящих и от прошлых и от будущих грехов покаяние получить, не безвозмездно естественно, как бы на пожертвование в пользу бездомных в твёрдой валюте. Пропал день, из огня, да в полымя, что лучше, чужие на улице или свои в чайной, наверное свои, ну как на своих можно валить, своё говно не пахнет, за стол пригласили, даже места получше уступили. Господи, аж от сердца отлегло, ну чего Бога гневить, свои они и в Африке свои, не будут ведь напоказ прямо вот тут нас опускать, не с руки им, там в роте пусть что хотят с нами, ладно, стерпим не простим конечно, но сейчас мы это уже сами почувствовали, что дело пошло на лад, по глазам присутствующих дедов, было заметно, что они сами тут чувствуют себя не в своей тарелке, гоношатся перед нами, но сердце не обманешь, интуиция подсказывало, что наше присутствие прибавило им весу и укрепило волю и желание не уходить отсюда, а наоборот, задираться до конца, присутствие солдат с чёрными погонами, ничего не покупавшими и не известно, что тут вообще делавшими, солдаты были разных возрастов призыва, солдаты подпирали своими телами стены заведения, солдаты внаглую рассматривали чужаков, они мысленно отнимали нашу колу, ели печенье и кушали печенье, руки сами полезли в карманы, где лежали марки, а их было у нас, поверьте, марки легли крепко в руки сами, но этого делать не надо было, нет, солдаты столбы не покинули своих постов, как могли они на это пойти, стены ведь рухнуть могли, где тогда тусоваться за неимением дискотек, если не тут. По движению воздуха и шелесту купюр любимые дедушки правильно поняли наше состояние, меню, сказали они, меню здесь не подают, подсказали нам они, что если вы хотите, что-то купить, то мы здесь посидим, а вы пойдите и выберите себе по вкусу, то что вам больше глянется, можете даже здесь посидеть и спокойно поесть. Широте души наших дедушек не было предела, спасибо, что не ушли по-английски, сидят себе тихонько, на столе ни крошки, чего приходили, никто не может ответить, ни посуды, ни крошек. Сколько так вот тут наши сидят, наверное не меньше, чем те, которые у стеночек, как истуканы стоят, может тоже стояли раньше, но перед нашим приходом поморились, да попадали на стулья, смотрят нам в спины, а мы и не замечаем, рот варежкой раззявили и давай марки транжирить, куда их ещё девать, как не на прожрать сейчас, когда ещё 7 Ноября наступит, завтра опять мытарить начнут, знать спускать настало время для нашего капитала. Себе всякого говна накупили, а про дедушек и не подумали, мысли конечно мелькали, мол, надо бы угостить, сидят, нас от нечисти берегут, обберут и глазом не моргнут, тоже небось свои деды отправили, кого за спичкой, кого за сигареткой, а кого и за печеньем. Куда деваться им, где деньги и сигареты со спичками и печеньем, дык, кроме этого места, пожалуй, и нигде нет, вот стоят и делают вид, что просто так сюда заглянули, никому, мол, не мешаем, стоим, молчим. Накупили: банку мёда в бумажной коробке, три бутылки колы, три пачки печенья несколько штук жвачек и с улыбками до ушей, двинули к своему столику и уселись довольные собой. Как среагировали на наш усест за стол дедушки, да никак, как разговаривали тихонько о своём прожитом, так и продолжали говорить, о чём они говорили, да поди пойми, начала разговора мы не слышали, а сейчас и подавно, на столе еда из поднебесья, на кой нам знать их тайны, а дудушки нам «да вы кушайте, кушайте, на нас внимания не обращайте, мы ужо повечеряли, ешьте, вы молодые, вам жить», а сами даже немного носы отвернули в сторону, мол, да не смотрим мы на вас, не собираемся смущать своим присутствием. А кола не открывается почему-то и печенье лежит, так, как упало на стол, даже жвачки по карманам не разошлись, так горкой и прилипли одна к другой, а слюна уже горло драть стала. Ну чего вы не жрёте, жрите раз купили, а мы, сидим и смотрим на то, что должны жрать, но что-то нам подсказывает, что делать этого не надобно, чуем подвох, но пока не можем понять откуда. Спички есть, спрашивают? Ага, наверное после сытого хавчика «на покурить» потянуло, ну что, знакомое дело, конечно говорим есть спички, вот нате и коробок пошёл по рукам гулять. Чё смотрите, открывайте, пробу снимать будем и долой целлофан с печенья. Мы не можем в толк взять, что они делать собираются, а спичка уже зажжена и поднесена к вынутой из пачки печенюжке, печенюжка приприкосновении пламени сначала начала коптить, но потом вдруг вспыхнула ярким смолистым пламенем, да как загорится сантиметров на девять вверх, прямо под потолок. Те, которые стенки подпирали, в испуге отшатнулись, потеряли опору, стены качнулись, но удержались, пламя за минуту проглотило всю площадь съестного, и коснулось старческих ладоней. Послышалось «видели, из чего это сделано, из нефти конечно, и вы собирались это есть?», стоило задуматься, а огонь в умелых руках уже перекочевал на мёд в бумажной коробке, мёд и нам сразу показался подозрительно дешёвым, а после того, как, брызгая и треща, стал рассыпать зажигалки вокруг нас, стал и вовсе отвратителен. О происхождении жвачек, речи и без пробы быть не могло, жвачки точно делали не из того, из чего делали мёд, их делали из того же материала, из которого делали кондомы для сексуальных женщин Германии, об этом мы и без спичек знали. Мы сидели и смотрели на фокусы, еда из нефти лежала на столе, деды смотрели на нас, истуканы стали по своим местам, что делать дальше никто не знал. Еда представляла из себя опасность, это наконец-то стало очевидным и для нас и теперь становилось понятно что делали тут наши дедушки, почему на столе у них ничего не было, почему люди в чёрных погонах стояли и молчали там, где их с утра поставили. Дедушки были командированы из роты специально затем, чтобы предостеречь таких, как мы, олухов, которым ясно было сказано «до полгода ногой ни ни в чайную», ну вот, а мы не послушали, ещё одна момента и наши жизни пошли бы молотка у гробовщика, два удара и готово, там тебе не тут, тут тебе не там, как говорили вятские лесорубы в нашей роте. Дедушки сидели и молчали и я набравшись смелости не долго думая, а я никогда долго не умел думать, взял да и выпалил, а может вы нам поможете это умять, ведь, если рассуждать в свете молекулярной механики, то получается примерно, как у Архимеда «тело впёртое туды, равно выпертой воды», это же первый закон Архимеда, который в условиях тотального производства продуктов в условиях железного занавеса, путём механического расщепления молекул сахарозы, выращенной путём кристаллизации ионов сахара, при высокой степени сжатия в специальном автоклаве, с выходом сухого продукта кратностью 4а. На предложение «всё это умять», меня чуть из-за стола не выкинули, кто? Да все, и духи и дедушки тоже, никто ничего не понял, мои бараны поняли по своему, что я, мол, ишак меня нюхал, вздумал лизнуть кое у кого взаймы авторитету, а дряхлые дудули, те приняли предложение «всё это умять», никак не меньше, чем предложение «умереть за Царя», сожрать эти эрзац продукты, оказаться кверху ластами на берегу жизни, прогулять свой законный дембель и это за ради чего, за ради предложения одного единственного полупридурка духа, который вот тут, здесь и сейчас, уже посмел возомнить себя равным, возомнил себя не больше, не меньше, чем распорядителем кредитов, а кредиторов, понятно, бьют. Бьют не здесь, за столом грех бить дураков, их бьют ночью вызывая в подвал в каптёрку, чтобы умные не видели, как бью дураков. Здесь лишь спросили ласково «эт ты кому предлагаешь сожрать всё это, это не нам ли случайно, да как ты о нас мог так плохо подумать, наслушался там на гражданке гадостей о нас, о дедах, а мы может специально тут в армии застряли, чтобы тебя дождаться и доказать тебе, голова твоя порожняя, обратное, смотри и на ум мотай» и после этих слов взялись за трапезу, «они нам ещё угрожают едой, а мы их тут с самого утра дожидаемся, сидим, всё интересное в роте пропустили, ждём, чтобы кого из вас дурней от смерти спасти после обжорства сурагатом» и только мы видели мёд с печеньем. Кола не долго шипела, пара арахисовых орешков моментально её успокоила, орешки, сбивая силу, заложенную в энергии углекислого газа, поднимаясь, то вверх, то вниз, замедляли процесс кипения, то есть, процесс образования пузырьков воздуха и отрывания их от дна. Мы сидели и чувствовали за собой неосознанную вину, в чём она проявлялась, понять было трудно, но нам реально было стыдно за свою тупизну. Ляпнуть я успел вовремя, но почему всё пошло не так, как предполагали, никто из духов понять не мог, со стороны было видно, что либо мы лохи последние и нас крепко свои поимели, или мы идиоты от рождения и это наше дальнейшее кредо, или это одна из шуток закрепившихся за старослужащими комендантской роты, а что это именно комендачи, пожалуй никто уже и не сомневался. Теперь немного глаза наши раскрылись на предмет долгого стояния в проходах, подпирая своими телами стены чайной, да ради такого спектакля, как наш, можно с ночи за контрмаркой очередь занимать, главное, это бесплатно, «иди и смотри». День, так плохо начавшийся с утра, кажется удался, не только им, солдатам в чёрных погонах из артполка, но и нам самим удалось попасть на редкостный спектакль, где каждый зритель сам становился участником постановки. Режиссер правильно поймал истину момента, зритель остался доволен своим поступком, гора посуды с орешками на донышке и кучи мусора от обёрток, лучше любого конферансье возвестили всех окружающих о том, что «керосин хлопцы кончився, кина бильшэ нэ будэ, идить лучше хлопци до дому, до хаты». Марок больше не было, марки были запрятаны в укромном мне месте, сидеть и лупкать друг на друга не имело никакого смысла, отрыжка колой привела нас в чувства и на вопрос «ну, что пойдём вместе в роту или вы посидите и покушаете ещё немногоздесь? Смотрите сами, мы в принципе уже уходим, если что можем следующий раз опять вместе сюда прошвырнуться, смотрите сами, где нас найти вы сами хорошо уже ориентируетесь, заходите почаще к нам в каптёрку в подвале вечерком после отбоя, если что, у нас всегда есть свежая картошка фри и чай с сахаром, ну давайте мужики, варежкой здесь без нас особо не хлопайте, сами видите, сколько тут голодных глаз, обуют и глазом моргнуть не успеете, что тоже спешите в роту, а, ну так нам тогда вместе с нами по пути, у кого сигаретка посуше, угости дедушку, нет, если сыроватые, то у меня свои есть» Прямо сказки Пушкина, по усам текло, да в рот не попало, спасибо дедушкам, никто нас и пальцем не тронул, пару раз потом с ними сходили, так потом до самого дембеля нас там никто не трогал, чего спрашивается сначала испугались, люди, как люди, если есть своя полковая чайная, но нет полковых грошей, то как там в Белорусском кино сказано «иди и смотри», что люди и делали, шли и смотрели, как другие покупают и «это» кушают, а через полгода, пообвыкнув сами потихоньку начинали разговляться, чтобы начать такое есть, большая смелость нужна, это вам не на полигоне болванками из закрытых позиций по немецким хаусам стрелять по пьяни. Рассказать кому, не поверит, чтобы сами своими собственными руками отдали свою тётю чужому дяде, да не было на нас Миколы Цыбули, появился у нас такой персонаж в мотоциклетном взводе после просмотра кинофильма про удачную поездку по тылам противника неудачника сержанта Цыбули, лучшего моего другана, Колюна с под Сорочинской ярмарки, ото тот був ще кадр, «жох», сказалы бы мини на Полтавщини, вин казав колысь мини, що ото колы вин йисть галушкы и ото як удрух одна, чи дви у макитри остануться, то вин довго нэ думайе над Тим, що знымы йому робыть, вин оти уси пинадкусувайе, виписля того як зйисты нэ сможэ. Скажите, а как бы вы поступили в сходной ситуации? А никак, вас с нами не было, у вас были свои ситуации, очень близко похожие с нашей, я даже отвечу вам почему, а режиссер у нас был общий, дедовщина. Никто никого не обижал, не притеснял, не отнимал, всё произошло так, как в сериалах Дискавери, когда один зверь поменьше добыл косулю, а другой, тот, который с гривой на шее, взял, да и скушал, он даже не делал угрожающих рыков, просто пошёл в ту сторону, где было много еды, а другой, голодный, не зная силы того гривастого, поступил так, как подсказывал инстинкт самосохранения, оставил добычу, нарыл нычку и кружным путём рванули снова по горячим следам в чайную. Нычка маленькая оказалась для успокоения ущемлённого самолюбия, пошли по шерсть, да вернулись сами стриженными, с умом бы сейчас надо, как-то всё провернуть, правильно ведь поступают командиры, сначала рекогносцировку на незнакомой местности проводят, а потом зная броду, лезут в воду, лопухи комендантские, воткто мы после этого. В разведку пошли парами, приблудился к нам ещё один, очень большой любитель молочных продуктов и стало нас две пары, как мессеры заходят в атаку парами, такую тактику и мы применили на этот раз, заходить решили сразу, следуя одна пара за другой, держаться решили в пределах прямой видимости, так, чтобы как только на первую пару обратят полкачи внимание, вторая пара догоняет первую пару и начинает на виду у чёрнопогонников ломать комедию, на тему : стойте, деды послали нас, чтобы вы докупили сигарет поштучно, молоко и мёд, а ещё сказали, что если вы не дай Бог, что-либо затырите, то в роту можете больше не возвращаться. Таким образом мы считали, что сможем ввести противника в заблуждение, споря и толкаясь будем отвлекать внимание на себя, а вторая пара спокойно успеет прикупив всё «для злых дедов», смотать удочки, а мы ретировавшись, сможем пустые свободно рвать свои когти оттуда. До момента покупки всё так и произошло, выйти тоже дали, но на выходе попали на дежурного сержанта в чёрных погонах, который наводил в чайной подобие порядка, а по русски, просто давал сапогом под жопу своим духам, не разбирая кто из какого подразделения, дежурный офицер с мелкими звёздочками на погонах и повязкой на рукаве, делал примерно то же самое в универмаге, только более культурно, сапоги он свои не пачкал о грязные попы военнослужащих, он неожиданно резко поворачивался к группе бойцов, становился во фрунт и приложив руку к фуражке подавал выстрелы команды, на языке известному всем, кто хоть раз надевал на себя военную форму. Команды были настолько содержательны, что переводить на 104 языка, народов, населяющих СССР, надобности не было. Одна только ладонь, поднесённая к виску, означала для духов, наказание не ниже, чем три наряда вне очереди. Нашего ротного я таким никогда не видел, ни в начале ни в конце службы, наш Лемешко не умел так делать, руку к виску и смерть, Лемешко убивал словами, не прибегая к мимике жестов, здесь были командиры страшнее и против ладони приставленной к виску не очень-то и попрёшь. Валить надо отсюда и как можно скорее, пока не дошла очередь до нас, самоволка показалась мне детской забавой, там не известно, напорешься на кого или нет, а тут стоит, как регулировщик с жезлом на перекрёстке и все трабанты прекратили своё движение, дожидаючись разрешения от человека с жезлом. То, что красные погоны, нас напугало ещё больше, хоть и мечтали мы уехать на дембель в чёрных погонах, но переодеваться сейчас, как-то не хотелось, два злых слова и твоя мечта исполнится, тебя с радостью переоденут в другую форму и поставят на другой перекрёсток жизни. Валить мимо сержанта, пока лейтенант не освободился. Двое с покупками ноги смогли унести, нас же отсекли от основных сил, арьергард принял бой с неравным противником, у них на руках повязки, у нас по жопе мурашки, заберут, к себе отведут, полотёры танковые всучат и поставят на путь истинный, на дорогу жизни в казарме артполка длиною в одну комендантскую жизнь, будет тогда нам «широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек». Надраешься как следует, намоешь полов, по почкам за препирательство с нарядом артполка, получишь, а по возвращению в роту ещё добавят, а после могут посчитать за дезертиров и насовсем выгнать туда, откуда только, что пришёл на полусогнутых. Не знаю, как мои друганы, но я заочковал, что влип, колу с молоком, купленные на мои несколько последних марок, наверное уже кто-то допивает, но не я, моя рука вместе с рукавом зажата в объёмистом кулаке гориллы, плеть второй руки напарника находится в параллели с моей рукой. Товарищу по всему видать, ещё больнее, чем мне, но что нам делать дальше не знаем ни мы с товарищем, ни сержант. «Марки остались? В каком кармане? Купишь солнечных пачку, я сказал!» приговор трибунала прозвучал бы нежнее этих, сквозь зубы сказанных слов, чтобы лейтенант не смог догадаться о мародёрстве подчинённого, находящегося при исполнении. Сигареты никогда не покупал, всегда считал для себя, что если не курю, то и покупать для других не буду, но вот скажите на милость, пришлось, а выбирать и разбираться не научился, пришлось, чтобы угодить, купить первые попавшиеся, лишь бы поскорее отделаться, да вырваться на свободу. Какие на мои крошечные марки можно купить сигареты? Я вас умоляю, да только немецкие, не лучше наших северных или донских, дали первое, что подходило под стоимость, да и расчёт был, какой? А боится он своего командира, этому будет несказанно рад, ещё спасибо скажет, это он такой смелый, пока дежурный офицер занят своими бродягами, пачку в руки и бегом на выход. Сигареты-то в руки попали, да не так оказалось всё просто с нашим выходом, как держал нас сержант крепко, так и повёл из чайной на улицу. За угол отвёл и сказал нам по дружбе «В общем так, я буду ждать вас здесь каждую получку, лучше приходите вечером, меня здесь каждая собака знает, скажете, что вы пришли в чеченцу и вам меня позовут, будете покупать мне с каждой получки сигареты и жвачки, себе за это всё остальное, вас здесь больше никто не посмеет после этого трогать, ясно?» Ясно, хрена тебе лысого, но не сигарет с нашей получки, правильно старшина роты говорил о том, что до полгода запрещает нам посещать чайные и магазины, видно тоже данью облагали в прапорщицкой учебке, человек с головой наш старшина, дольше в артполк ни ногой. Второй раз за один день в одном и том же месте прокол, ну невезуха, так невезуха, спасибо из роты никто не видел, до дембеля попрекали бы, как пить дать. Летели без оглядки не глядя друг на друга, два мужика не справились с одним, чёртова субординация, дома штакетиной огрели бы, узнал бы почём пачка сигарет, зашли бы из-за угла, подкараулили, до пупка бы штакетиной развалили, а сигареты себе бы вернули, это же надо, так разозлил. Правильно говорили, не ходите по малу в чужие чепки, ходите толпой, так нет же, чёрт нас дёрнул с нашей рекогносцировкой, совсем забыли, что рекогносцировку офицеры проводят, а мы солдаты, чтобы качественно провести её надо звёздочки носить с собой, как тот, что руку к виску и «товарищ солдат, ко мне, бегом марш!» Топот сапог, несущихся из под арки придурков, привёл в весёлое состояние наших напарников, они сидя недалеко от пушки, что стояла на постаменте перед казармой артполка, в парке на скамеечке, устроили ржачь по нашему поводу, печенье у одного из них крошками посыпалось изо рта, кола пеной повалила у другого. Сволочи, они свободно и безнаказанно выпорхнули под нашим прикрытием, а сейчас плевались печеньем и транжирили колу на ерунду, на пену изо рта, пускали печенье на корм дроздам, а нас опущенных устно сержантом, колотило и клокотало, и из-за этих придурков и из-за нежданно нагрянувшей проверки в чайную. Всё, сказали мы с напарником, в следующий раз вы пойдёте вторые туда. Нееет, туда мы больше не пойдёёёёоом, молоко отобрали ещё не доходя до выхода, туда никто из нас больше не пойдёт, пойдём в свою чайную, туда, где казармы ДОС, где парикмахерская, у санбата или лучше в генеральский магазин, там пока данью никого не придумали облагать, да и тёлка там за прилавком кое кого дожидается и кажется мы знаем кого, и снова пузыри из колы, крошки печенья изо рта и ржать ржу согнувшись пополам. Ишаки вы, говорю я им, чего бы вы понимали в тёлках, у самих небойсь руки усохли от работы под одеялом, оторвались бы, отдохнули, волосами ведь ладони покроются, к дембелю совсем зарастут. Почему зарастут, а сами на ладони, зырь, зырь на мои. Идиоты, купились на голый крючок, как бычки, которые на любой «бульк» в воде, бросаются и насаживают прожорливые пасти на остриё во время нереста. Жрачку половину съели, половину просыпали на землю, бутылки закинули подальше и толкая кулаками под рёбра, понеслись от парка в роту. Недалеко смогли ноги унести, наряд по автопарку всё это видел через сетку забора типа «рабица», давно наблюдал в засаде. КПП не бросишь, духов к порядку не приведёшь, но дождались, когда рыбка сама в сети поплывёт, а рыбка-то глупая, откуда уму-то взяться, когда с момента призыва считай один месяц и прошёл-то, откуда ему взяться. Построили ещё раз перед КПП, велели по карманам пройтись, пусто? Догадывались. Так вы, что с..ки чужих вздумали кормить, сами жрёте в парке у всей дивизии на виду, а у нас тут сердце кровью обливается, а вы поганцы разбазариваете налево и направо дорогие каждому сознательному солдату продукты, ах вы ещё и в каждую получку приглашены кормить попрошаек, а кто тогда своих любимых дедушек станет содержать, если у вас уже составлен жёсткий график перемещений из пункта «А» в пункт «Б» и даже меню кем-то утверждено, какая неслыханная дерзость. Сейчас вы пойдёте в роту к товарищу Дементьеву, ротному каптёрщику и доложите о приключившемся с вами происшествии, а вечером мы к вам зайдём с ним в карантин для некоторой профилактики правонарушений в нашем городке, да помалкивайте о случившемся и о нашем с вами разговоре, пусть это будет наша первая большая тайна, адью мальчики, двадцать секунд и вы в подвале у Дементьева, десять секунд уже вы потеряли, газ пошёл! Ровно через пять секунд мы, стесав до колен ноги о мостовую, стояли перед дверью в каптёрку у товарища ротного хранителя имущества по фамилии Дементьев. ,

 Отправлено: 31.10.10 08:25. Заголовок: Такой объем только д..

Такой объем только дома..трафика не хватит..

 Отправлено: 01.11.10 22:41. Заголовок: Приятного отдыха...

Приятного отдыха.

 Отправлено: 01.11.10 22:41. Заголовок: Продолжение рассказа..

Продолжение рассказа "Присяга" часть седьмая.

Скрытый текст

До присяги оставалось больше месяца, но за это время мы умудрились столько нагадить, засветиться в роте так, что могло оказаться, сто нас могли вполне оставить на второй год в карантине, присягать нам могли не доверить Родине, так в школе всегда поступали с октябрятами и пионерами, если не то, то говорили «гуляйте Васечка по коридору обкома комсомола прямо на выход, вы нам не подходите, такие в комсомоле не нужны, зайдите вечерком в другой отдел, в подворотню номер шесть, в отдел гопстопа, это наши конкуренты, но так, как мы иногда сами пользуемся их услугами, то можете при поступлении на нас сослаться». До двери номер три, подвала номер один я ещё очень верил в то, что во мне кто-то истинно нуждается, что я попал по назначению, я истинно верил в справедливость и истинность того, что называется Советская армия, но после некоторого общения с теми, кто отдал долг Родине или дослужился до почётного звания «дед Советской армии», я стал двояко относится к тому, что говорили и к тому, как на это реагировали люди постарше, чем я. Для меня авторитет командира маленько пошатнулся, наивности поубавилось и открылось нечто новое, более совершенное, в которое верилось почему-то с лёту, приказы стали подвергаться осмыслению, стали обсуждаться оцениваться, огавариваться в кругу сослуживцев и даже не выполняться, да даже не выполняться, нет не от крутости, скорее от хитрости, просто стали саботировать, пробовать и знаете, стало получаться, страшновато было, но раз вышло, два вышло, всё упустили нас, стали серединка на половинку наши сердца и желания. Командир днём, он не может с тобой сделать то, что с тобой сделают деды ночью. На стук вылезла рожа, от которой хочется закричать вслух, да именно рожа, лицо такого выражения не может иметь, лицо превращается в рожу, которая выражает нечеловеческую степень возмущения проявленного неуважения к старости, наглости и хамства проявленного безпозвоночными существами прибывшими для выполнения самых чёрных видов работ, то есть нами. По тому выражению, с которым на нас смотрели, мы поняли, что попали никак не ниже, чем на суд сатаны, что в такой страшный момент, момент вынесения судьбоносного приговора, четыре придурка нашли потайную дверь Карабаса Барабаса и пролезли туда, куда Макар телят не гонял. Я вам главного не сказал, не успел, если бы вы знали это заранее, вы бы мне даже по прошествии лет, даже сейчас, когда больше ничто не угрожает, написали бы в посте, чтобы я не вздумал этого делать, но я и тогда никого не боялся, а сейчас и подавно не забоюсь. Вы думаете мне было страшно тогда, да вот не угадали, ни фига, я был в таком состоянии наивности и доверчивости, что если мне сказали, чтобы я лично передал «товарищу прапорщику Дементьеву» то-то и то-то, то я так и поступил. Я с порога, как только показалась чья-то симпатичная физиономия военнослужащего без фуражки с аккуратно зачесанным чубчиком налево, так и выпалил «нельзя ли видеть здесь товарища прапорщика Дементьева, ему привет от дежурного по парку, честного сержанта Пупкина» Вот в это-то самый момент я и потерял лицо человека, вместо лица оказалась рожа, я не знаю чья, но не Дементьева, ибо лицо симпатичного человека не может так просто, вот так из-за пустяка, из-за одного предложения, сказанного духом, превратиться в ужасную рожу, рожу застывшую на этом лице. По тому, что я облажался, я и сам уже успел понять, не надо меня сзади в спину мутузить кулаком, ступил и понял, что очень ступил, ещё до того, как произнёс «товарищ прапорщик», ибо никакого прапорщика в каптёрке не было, были очень чёткие парни, никому не мешавшие жить в этот день, да и вчера мы их мало наблюдали на солнечном небосводе, всё больше в подвалах, всё ночью, никому и ничего плохого, чисто сами с собой, чисто клуб по интересам. «Дверь закрыли с этой стороны, фамилия (это в мой адрес), размер сапог?(это тоже ко мне вопрос)», не понял последних слов, простите, что вы сказали, не идёт в голову, не совпадает выражение лица рожи и слова произнесённые ранее, я по выражению лица рожи понял вопрос по своему, мне кажется так будем сказать точнее «фамилия, размер гроба?», я не отступлю от своего толкования вопроса, я до сих пор стою за той дверью перед нетоварищем прапорщиком Дементьевым. Количество присутствующих открылось только что, человек не менее шести принимало участие в клубе по интересам, в клубе, где каждому нашлось своё занятие, каждый отдавался ему от души, армией здесь не пахло, это был подпольный дембельский обком партии. Устоять от моих слов умудрился только сам Дементьев, все остальные, как сидели, так и повалились набок, ржать не стали, ржать было нельзя, ржать, значит выказать неуважение хозяину каптёрки, человеку, авторитет которого в роте был непоколебим, Дементьев был единственным человеком, которого в равной степени уважали все командиры взводов, командир роты, замполит, старшина роты. Дементьевы не рождаются кучами, Дементьев был товаром штучным, такого человека любили абсолютно все, к нему было самое ровное отношение, Дементьев был самым честным, порядочным и справедливым человеком своего призыва, нет он не был единственным порядочным человеком, я не прав, он был индивидуумом своей штучности, таких исключительных личностей в роте было не счесть числа, но Дементьев был всё-таки такой один. Дементьев знал меру, он если, что делал или задумывал, он никогда не переходил грань оскорбления личности, всё было логично и последовательно, прожить столько времени и не попасть на губу, прожить много в роте, но не получить отставки от начальства, прожить среди сослуживцев и не потерять уважения, не нажить проклинателей среди младшеслужащих, вот это о чём-то говорит, говорит, но мы этого, стоя перед ним, пока не знали. Я прощался с жизью, передо мной стоял гробовщик из кинофильма «Бег» и трогал меня за щёку, проверяя, не требуется ли мне побриться перед процедурой. В стакане забулькал кипяток, провода с бритовками на конце прыгали у меня перед глазами, выключить, я так понимаю, некому, все ползали по полу и давились смехом, Дементьев на убегающий чифирь внимания тоже не собирался обращать, он смотрел на покойников и думал, как бы их получше упаковать и спокойно продолжить своё дело, от которого его только что оторвали. « Крючок накиньте на петельку», это моим товарищам, «стойте там, где стоите», это опять нам всем. Стоим, пока не падаем, живым в гроб не ляжешь, «кто-то, что-то сказал или мне послышалось?», это опять нам, мы ничего не говорили, это я посмел, что-то открыть. Только и успел, больше не получилось, красная молния метнулась в мою сторону, я грешным делом подумал, что это «фаза», она так всегда в моём представлении виделась, красная, размером больше моей головы. Нет, не фаза, каждому по две фазы досталось, только и успели поймать, как поняли, что о размере гроба я не преувеличивал, интуиция, что будут бить и сейчас не подвела, ошибся только в одном, что ногами бить не будут, перчаток для бокса ногами ещё не придумали. Пара красных перчаток за один секунд оказалась привязанной к каждой руке посмертного, две пары образовали круг, кто остаётся на ногах, тот уходит первым, потом уходит второй, потом третий, потом я. Не буду утомлять вас ещё этим, нет необходимости, перчатки надевать приходилось несколько раз, экспандером для рук на четырёх пружинах тоже приходилось качаться, дырка в штукатурке потолка пятиэтажки тому свидетельство, ручные пружинные ломал один за другим, резиновое кольцо до сих пор где-то валяется, занятия в спортзале, броски через пупок в секции самбо, всё не пощло на пользу, коснулось только поверхностно, вроде как для поддержания разговора со сверстниками, чтобы не посчитали за слабака. Никогда откровенно не готовил себя в костоломы, всё больше нравилось интеллектуальными видами спорта заниматься, попить пива в баре с голубыми сводами в Лефортово, порыбачить, поохотиться на водоплавающих дичей, книженцию про «фронт за линией фронта» или типа того почитать, позагорать на крыше, да покупаться в Кусковских прудах. Били недолго, драться вчетвером в тесной каптёрке, да не смешите меня и сейчас, кого там было бить, четыре одинаково заморенных чучела. Мотало не от удара, а от толчее на пятачке, ударять-то надо было знать кого, а когда ты только вздумал встать в подобие стойки, как со всего размаху по старорусски получал кувалдой сверху вниз по голове, валился в сторону, на тебя падал кто-то ещё, сапогами получал по морде от третьего падающего и по яицам снизу вверх ломил первого. Кто был первым, а кто битым по морде от четвёртого не один рефери в каптёрке не мог себе ответить, бокса не получилось, мордобой по Ступински получился, кто кого успел запрессовать, тот и был верхним в поединке, но разбитые яица сводили к нулю эту победу, победители ползали в парадках по полу имитируя поражение ибо каждый понимал вполне серьёзно, что мы свои и нам долго так ещё ползать, унижаясь, пока сами не начнём ставить других по стойке смирно. Да и драться не из-за чего нам было, причины не наблюдалось, дедов мы больше не уважали, чем себя, да и больно опять же, перчатки перчатками, но челюсти сводит не по-детски. Такой бокс не понравился присутствующим, за такой показ морду бить нам надо, перчатками с болтами, зажатыми в руках.«Перчатки!», это к нам, «кто из вас хоть раз их до службы надевал?», да никто, это мы вслух, хрен тебе я скажу, что баловаться приходилось, да ничего путного не вышло, может тебе только такие и нужны, товарищ непрапорщик Дементьев.«В общем так, кто не хочет, чтобы у вас деньги отжимали или типа того в чайханах, жду с восьми вечера до двадцати одного, по Галльскому времени, вопросы есть, вопросов нет!», подитожил рефери ротной каптёрки. «Рассказывайте, что случилось, почему вы здесь и как собираетесь жить здесь после нашего ухода из роты на дембель», это опять к нам. О том, что с нами произошло в чайной артполка по утру, знали несколько из присутствующих, о том, что было продолжение, знали не многие, знали мы и те, кто нас сюда отправил на исправление, к психологу, так сказали бы на современном сленге. Чифирь заварился и остывая, поглощался присутствующими. Запах Цейлонского чая поглотил кислятину портяночного загашника, слюна перестала выделяться и захотелось тоже попробовать чаю, но чаю не было, был чифирь, чифирь я не пробовал, чифирь готовили в тюрьме, в тюрьме я тоже не был, поэтому стоял и аккуратно осматривался вокруг себя. Осматриваться не возбранялось, за это не били. Все так делали, кто-то даже согласился ради разрядки обстановки, попробовать чуточку чифиря, много не предлагали, стакан не был литровым чайником, соображать надо, да и не требовалось много на пробу той коричневой гадости. По тому, как скривилась рожица пробовальщика, по тому, как глаза застыли в положении «щас обосрусь», по тому, как замотал головой боец в поисках «куда выплюнуть», мы поняли, что с первого раза это «не вкусно». Нет, что потом это может и будет доставлять людям удовольствие, но, скажем, положа руку на сердце-у нас ещё всё очень даже впереди. Осмотр произвёл на нас впечатление, выгонять и бить нас вроде не собирались, скажем больше, нам были даже рады, объяснили, что это шутят так в роте и шутят не знамо с каких времён по поводу «товарищ прапорщик», так называют всех, кто хоть раз за службу помыслил в шутку или без, заявить о том, что вот останусь на прапорщика, жаль уходить на гражданку, не для «обокрасть ротную каптёрку или продсклад», а для «жалко расставаться с тем, где столько прослужил», что и вы так же шутковать после нас станете, и что мы только приветствовать это станем, сидя у голубых экранов телевизоров, нам-то потом по барабану, что вы с духами делать будете, мы своё уже получили, квиты. Интерес в нашем присутствии действительно имел место, когда-то и мы будем так поступать, «добреть» в глазах молодых, так поступали с они, мы прибыли только что, они полтора года назад, всё, что было на гражданке тогда при них, давно изменилось к лучшему, осталась боязнь перед гражданкой, это здесь они хорохорятся, физически ещё тут, духовно уже каждый сам по себе. Каждый пробует примерить на себя свободу гражданки, да не выходит с которого раза, не получается без тренировки, а с этим что, а эта каптёрка кому, а старшина роты как без меня, ясно что и он через полтора года заменяется, а как же Галле, как Германия, сладко говорят в ней, вон сколько сверчками трещит по общагам, сколько прапорщицкие погоны надели, сколько в военные училища заявлений написали. Мы тоже пока не собирались уходить, да нас и не гнали, самим тоже хотелось о себе заявить, кто, откуда, что успел сделать в жизни, про залёты и вообще про жизнь в роте рассказать. Слушать не стали, знакомо, это я про ротные дела, просто сказал человек у стола «не пи…дите», всё не так, замполит не тот за кого себя выдаёт, ротный, батя и взводные люди, зампотех мужик, а замполит он и в армии замполит, думает и делает так до тех пор, пока с рук сходит, пока погоны в мелкую звёздочку, прорастут покрупнее, узнаете его как следует, должность у него чужая, собачья, сам человек, но должность ….как прикажут, так и напишет, помяните моё слово, в такое училище не каждый пойдёт, тут особый человек нужен, это тебе не высшее командное, это политическое, комиссарское, туда не всех берут. Замполит оказался до моего дембеля именно тем, кем себя выдавал, ни капельки звёзды его не попортили, Кузмичу всё пох было, скорее всего он из «пиджаков» происходил, ну типа того, что после педВУЗа остался по предложению служить в замполичих войсках, а чего в Германии не послужить, я бы сам после ВУЗа остался, всё знакомо, город родной, душой прирос, рота-дом родной, нет, я в самом деле говорю, тогда многие на заработки пытались в загранку смотаться, был бы энергетиком где-нибудь в Галле, обеспечивал бы энергией гарнизон, слыл бы местным королём воды, говна и пара, как нас ещё за глаза называют в других ВУЗах, за энергоснабжение, в которое входит не только электроснабжение, но и водо и калоканализация, вот так то. Студент, ты будешь с сего дня называться «студент», понял, это в мой адрес, а что тут такого обидного, конечно, с радостью такую кликуху готов носить, лучшей рекомендации и не надо. Дурак, еле избавился потом, чуть, что «какого (матерное слово) ты это сделал, а ещё студент, вумный, мать твою Бог любил, пошёл вон отсюда, «студееент», итить его через коромысло» Фаза, это потом прилипло, тут фазами всех электриков кличут с момента создания части. Чифирь пошёл по второму кругу, но мимо нас, сахар не предлагали, но он горкой на алюминиевой миске был выложен, сахар из наших ротных запасов, сахар рафинад, я его очень любил, он был очень вкусный, он много слюны во рту оставлял и долго не таял, писчинки его были меленькие и совсем не царапали нёбо, с ним и потом дома приятно было пить чай с блюдечка, попробуйте, как-нибудь, вам понравится. О себе рассказал вкратце, людей попавших сюда из Москвы служить не привечали, много чести, и так всё уже вам досталось, вот ты, да-да, именно ты, расскажи-ка о себе, это к Миколе, что из Сорочинцев, а тот, ну что он мог рассказать, ну разве, что про Гоголя, да про Диканьку, мял, мял Колюн, да кому оно надо, уши изнутри сломаешь, пока расшифруешь «мову». «Цыбуля!», это кто-то подал голос, точно, мля буду «Цыбуля» и есть «Цыбуля», точно мужики, помните «дачную поездку сержанта Цыбули», «угу, точно», «ты сам в том кино не снимался, а Микола?», «во блин совпадение, да такого в жизни не бывает, чтобы только посмотрели кино, а главный артист тут с тобой в одной каптёрке попался, надо же такому случаю случиться!» загоготали, довольные своим открытием, и всё, нету больше у человека батькиной фамилии, с коей пацан призывался, появился человек Цыбуля. Без имени, без фамилии, просто и коротко Цыбуля. До сих пор живу, но фамилию лучшего кореша не могу вспомнить, эта чёртова «Цыбуля» мне глаза ест. Прости Мокола, если живой, не я в том виноват. Пока щёлкали по сторонам, вопрос в воздухе повис «а шары из вас кто может гонять!», какие шары? Гоняем все, ясное дело, карманы пока не зашиты и песком не набиты, ну гоняем, а что такого, кто не хочет чесаться, пусть моется, а у нас всё по распорядку, и помыться есть время и шаря погонять успеваем. Дундуки, мы про другие шары говорим, шары можете загонять? Куда загонять? Ну туда сюда можем через карманы, а чтобы загонять, это, простите, куда же их можно загонять, они же в мошонке. Идиоты, это нам. Вы чё, с луны свалились, у вас чувихи остались на гражданке, пишут? Пишут, ну а вы, как вы к ним собираетесь после службы заявиться, вы чё и правда ни гу-гу не понимаете, да на фиг вы им сопляки нужны будете, там сейчас возле них такие волки крутятся, что появитесь перед ними, засмеют, шлите заранее тогда таким чувихам сапог в письме. Снимай штаны, кажи свою писю, да не ссы, ни хрена мы вам не сделаем. Да я вам тогда свою писю покажу, чтобы чего дурного не показалось, а нам и не показалось, мы тогда о дурном лет двадцать ещё слышать не будем, пока не появятся первые порнофильмы, когда это ещё будет, показывали мы свою писю раз сто за призывную комиссию, а далее ещё больше, кто на неё только не глядел, я её сам меньше в жизни видел, а сейчас вообще в руки не беру, когда в постельной сцене подводит, так вот, кажет он свою…. Мама не горюй, так называлась его пися. Чего из неё только не торчало, и рыболовная леска с узлами и шары из ручки зубной щётки и хрен его знает ещё что, не удивлюсь если в том болту были шарики или ролики, украденные из разбитого подшипника трёхколёсного мотоцикла, да-да, именно трёхколёсного, потому, что у трёхколёсных я все подшипники видел своими глазами и мог отвечать за точность размера, за другие, простите, не готов, увольте, боюсь наговора, а человеку с этими роликами-шариками детей делать. Вспомнил один эпизод из «курсанты», там про старшину с Украины с железными зубами, главный герой так сказал «его наверное трактор родил», так вот, эти деды тире дембеля (а часть именно дембелей присутствовала тут), готовились рожать с жёнами мопедов. Ну чтож, правильно, кому-то на надо на замену отцу в роту явиться. Болты под завязку были набиты экзотикой, от такого если в первый вечер с испугу не сбежишь, столько потом мопедов и тракторят нарожаешь, что всему селу хватит надолго. Головки стали и у других, как тюльпаны раскрываться, у нас у самих аж кровь к голове прилила, вот это служба, так вот чем они тут по ночам занимаются, вот почему немки через любой кордон прыгают, вон почему они готовы в тачке, накрытые одеялом сюда тащиться, а по утрам пойманные дежурными офицерами, драить полы в штабе. От такого сюда скоро целое Галле сюда переселится, что там ихняя поганая порнуха противу наших мопедосов. Нет, мы шары гонять не умели пока, но очень крепко об этом задумались, а вдруг да и правда бабы от такого попрут к тебе в койку так, как сёмга прёт на нерест. Только пообщавшись с часок, нам приоткрылось такое, за что чмарили старых и заслуженных людей в роте, то, как сюда пёрли все после отбоя, то во что превратилась служба в армии, слава Богу, что шарами дело в роте и закончилось, да немочками. ,

 Отправлено: 02.11.10 07:49. Заголовок: Владимир Мельников ..

Владимир Мельников пишет:

цитата:

Приятного отдыха

Спасибо Володя!!!Отдыхать-тоже тяжело...спине,щеке,желудку,прямой кишке....

 Отправлено: 02.11.10 19:39. Заголовок: Крепись. Жене путёвк..

 Отправлено: 02.11.10 19:39. Заголовок: Крепись. Жене путёвк..

Крепись. Жене путёвка в Элладу в санаторий в Анапе обошлась в 18 тыс. с дорогой в купе. У них в налоговой раз в два года бесплатные путёвки дают. Это потом погасят.

 Отправлено: 03.11.10 07:51. Заголовок: Владимир Мельников ..

Владимир Мельников пишет:

цитата:

Жене путёвка в Элладу

Я в юности анекдот про то как лейтенант с двумя генералами обедал, послушал. с тех пор в отпуск только с женой езжу...
Анекдот.Сидит лейтенант за одним столиком с генералами-обедает.Один генерал рассказывает,что его жена на Крите отдыхает.Фотки шлет.Хвалит...а второй оворит.что его жена в Эмиратах-балдеет.Лейтенант слушал -слушал и говорит,а я со своей женой сам сплю...(без аналогий)Всю жизнь в отпуск ездим вместе.Вот дети выросли-сами стали отдельно...а так всей семьей...
хотя ,конечно накладно.Дорого!!!

 Отправлено: 03.11.10 09:41. Заголовок: поулыбайтесь!!!!!!!!..

поулыбайтесь!!!!!!!!!

http://video.sibnet.ru/video11994/<\/u><\/a>

 Отправлено: 03.11.10 15:37. Заголовок: Василь,ты такой...ка..

Василь,ты такой...как я посмотрю.когда я в санатории...

 Отправлено: 03.11.10 15:50. Заголовок: А-га разведчика за ..

А-га разведчика за семечки не купишь...

 Отправлено: 03.11.10 15:57. Заголовок: Admin пишет: развед..

Admin пишет:

цитата:

разведчика за семечки не купишь

Конечно.Он всю жизнь то в подсолнухах,то в тыкве прячется..

 Отправлено: 03.11.10 22:38. Заголовок: Разговаривают нескол..

Разговаривают несколько офицерских жён у военторга, одна говорит другой, слышь Людк, твой то слышала недавно подполковника получил, правда чтоль? Правда, отвечает Людка. А хорошо небойсь быть под полковником, а? Неа, отвечает Людка, под лейтенантом быть лучше!